— Ешь, — приказал я.

— Да, хозяин, — ответила она и, откусив небольшой кусок мяса, нерешительно принялась его жевать.

— Быстрее, — приказал я.

Не спуская с меня глаз, она интенсивно заработала челюстями, проглотила мясо и перешла к похлебке из зерен.

Я внимательно наблюдал за ней. Никаких признаков отравления. Вероятнее всего, пищу не успели или не захотели отравить. Так что позже, когда луны стояли уже высоко, я безо всякого риска принял участие в трапезе. Меня приятно порадовало то, что нам посчастливилось найти эти припасы и я избавлен от необходимости тратить время на поиски пропитания.

Здесь, в лесу, имелся более важный объект для охоты, нежели какой-нибудь дикий табук.

Конец цепи от гарлского браслета первой невольницы в караване я обернул вокруг ствола одного из деревьев и защелкнул у нее на щиколотке.

— Ложитесь друг к другу ближе, — приказал я нашим пленницам.

Они послушно придвинулись одна к другой, и мы с пага-рабынями укрыли девушек брезентом.

Я лежал без сна, глядя в ночное небо. Внезапно мое внимание привлек какой-то шорох, и, обернувшись на звук, я заметил в нескольких ярдах от себя, на краю разбитого нами лагеря, желтую тунику Илены. Она стояла, прижавшись спиной к дереву, и смотрела на меня. Я снова подумал, как мало подходит ее худощавое, хрупкое телосложение для жизни в условиях Гора.

Я поднялся на ноги и подошел к ней.

— Ведь вы с Земли, — без предисловий начала она.

— Да, — подтвердил я.

— Пока остальные спят, я должна с вами поговорить.

— Говори, — разрешил я.

— Не здесь, конечно, — возразила она.

— Давай отойдем, — согласился я.

Когда мы удалились от лагеря, девушка повернулась ко мне лицом. Руки ее сжались в кулаки.

— Верните меня на Землю, — скорее потребовала, нежели попросила она.

— Нет, — покачал я головой, — германской рабыне отсюда не убежать.

— Я не собираюсь оставаться горианской рабыней! — воскликнула Илена.

— Ты, наверное, недолго здесь находишься, — предположил я.

— Недолго.

— Ты еще научишься понимать, что означает ошейник, — пообещал я.

— Нет! — закричала она. — Я не хочу!

Я пожал плечами и собрался уходить.

— Я не рабыня! — настойчиво повторила она.

Я повернулся к ней.

— Как ты попала в этот мир? — поинтересовался я.

Она опустила голову.

— Однажды я проснулась и обнаружила, что лежу связанной, с кляпом во рту. Я пыталась освободиться я не могла. Я вообще не могла понять, что происходит. Так продолжалось, наверное, с час. Затем, когда часы на тумбочке возле моей кровати показывали два часа ночи, за окном спальни появился черный дископодобный корабль. Он был очень маленький, футов пять в высоту и не больше восьми футов в диаметре. Из него показался человек в каком-то странном одеянии. Шпингалеты на окне открылись, причем открыли их снаружи квартиры, уж не знаю, каким способом, электромагнитами или еще как-нибудь. Окно отворилось. В комнату вошел человек. Он держался очень уверенно. Надел мне на лицо плотный капюшон, отвязал мои ноги от спинки кровати и связал их вместе. После этого я почувствовала, как меня подняли с кровати, вынесли в окно и поместили в маленький корабль. Затем мне сделали укол в спину, и я потеряла сознание. Больше я ничего не помню до тех пор, пока не пришла в себя здесь, на Горе, в металлических клетях для рабов.

— И затем тебя выставили на продажу, — подсказал я.

— Да, меня приобрел Церкитус из Лауриса. Я обслуживала посетителей его пага-таверны.

— Так как же ты до сих пор считаешь себя свободной?

— А разве это не ясно из того, что я рассказала? Я свободная женщина с Земли!

— Может, раньше ты и была свободной. Но потом ты попала в руки рабовладельцам.

— Но меня захватили силой!

— Всех рабов захватывают силой. Девушка одарила меня пылающим взглядом.

— Кем тебя принесли в этот мир? — спросил я.

— Рабыней, — ответила она.

— А где ты пришла в себя?

— В загонах для рабов.

— Ты прошла процедуру клеймения?

— Да, там же, в загонах, мне поставили на тело клеймо.

— Вон и ошейник на тебе, — кивнул я на узкую полоску металла у нее на шее с именем Церкитуса из Лауриса, владельца пага-таверны.

Она попыталась прикрыть ошейник руками, но тут же высокомерно вздернула голову.

— Это ничего не значит, — защищаясь, дерзко ответила Илена.

Я рассмеялся.

— Такой ошейник можно надеть на любую хорошенькую девушку! — заметила она.

— Это верно, — согласился я. Она вздрогнула, словно от удара.

— Да нет, вы не понимаете, — торопливо произнесла она.

— Чего именно я не понимаю? — поинтересовался я.

— Это горианки могут быть рабынями, — процедила она сквозь зубы. — Горианки, а не женщины Земли! Мы совсем другие. Мы лучше, утонченнее, благороднее, образованнее, в конце концов! С нами нельзя обращаться как с обычными рабынями!

— Вот как? Значит, ты считаешь себя лучше горианок?

Илена удивленно посмотрела на меня.

— Конечно, это само собой разумеется.

— Интересно. А мне ты кажешься совершенно никчемной, достойной разве что ошейника.

— Вам не за чем вести со мной игру. Остальные давно спят. Мы можем говорить совершенно откровенно. Мы — соотечественники. Если пожелаете, если это льстит вашему самолюбию, я буду продолжать играть роль рабыни, когда мы не одни. Но, уверяю вас, я не рабыня. Я не рабыня! Я свободная женщина с Земли! Я не такая, как они. Я лучше, я выше их всех! Здесь не может быть никакого сравнения!

— И значит, я должен относиться к тебе иначе, чем к остальным?

— Вот именно.

— Я должен проявлять к тебе доброту, ты будешь пользоваться особыми привилегиями…

— Конечно, — ответила она и рассмеялась. — Будь жесток с ними, но не со мной. Можешь обращаться с ними как с рабынями, но со мной этого не нужно.

— А почему с ними я могу обращаться как с рабынями?

Она ответила мне недоуменным взглядом.

— Потому что они и есть рабыни!

— А ты, значит, нет.

— Я — нет!

— А как вообще следует обращаться с рабынями, ты знаешь?