– Шестнадцать.

– Как у тебя получилось?

– Четыре точки в линию.

– Сколько рядов?

– Четыре.

– Садись.

Ученик опустился на стул, словно незримая рука надавила ему на плечо. Учительница прикоснулась к экрану, возникла следующая сетка. Я поразилась, что работа ученика – предмет оценки тридцати одного одноклассника по мановению учительского пальца.

– Номер двадцать семь! – сказала учительница Чжоу. Вызывала она случайно, и классная работа то одного, то другого ребенка оказывалась на всеобщем обозрении внезапно.

Поднялась девочка.

– У меня получилось девять. В каждом ряду по три точки, всего рядов три.

– Номер четыре! – вызвала учительница Чжоу, вскочила еще одна ученица. Стремительный обмен репликами, но я не уловила ни напряжения, ни беспокойства. А что случится, если ученик не успеет выполнить задачу или ответит неправильно? Наконец на экране возник листок бумаги, на котором выставлены не все точки.

– Кое-кто все еще работает. Давайте посчитаем ему хором! – сказала Чжоу, и ученики разом встали со стульев.

Одноклассники опаздывавшего принялись считать вслух:

– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять!

Мальчик встал и внимательно слушал. Я не уловила у него на лице и следа смущения.

– Как ученику нагнать, если он отстал? – прошептала я учителю Ни.

– Если не ухватывает принцип, учитель предупредит родителей и потребует буися – наверстать, позаниматься дома, – ответил мне шепотом учитель Ни.

Без всякого порядка вызывая учеников отвечать в классе, а также при помощи контрольных учитель может выловить отстающих и выработать план действий. Такой подход впечатлял, однако почти во всех остальных отношениях занятие меня покоробило. В Китае в зданиях южнее Янцзы отопления почти не бывает или нет совсем, и эта школа – не исключение. Классная комната – вытянутая и длинная, учитель в ней неотвратимо превращается в далекую властную фигуру, отделенную от учеников бескрайним пространством и безликостью парт. Учеников вызывают по номерам, а не по именам, от чего порядка в классе больше, но дети при этом низводятся до набора чисел.

Я оглядела детей в опрятных школьных формах, головы подрагивают в такт хлопкам ладоней. Отвернулась на миг и глянула вновь.

Ни один здешний ученик не отпечатался у меня в памяти.

* * *

А как выглядит в сравнении американский класс?

Следующей осенью учительница из бостонского пригорода пригласила меня поприсутствовать на занятиях. Массачусетс всегда добивался высших похвал на программных контрольных, в этом отношении Массачусетс – один из самых успешных штатов Америки.

Я вошла в класс к учительнице Дениз и тут же поразилась теплу в комнате. Стены выкрашены в яркий морской, полы – сине-серый ковролин. Промышленное ковровое покрытие, больше подходящее для звукоизоляции, чем для прогулок по ворсу босыми ногами, но уюта классу оно придавало. На стенах – доски объявлений, индиго и ярко-желтый, на досках – графическое объяснение десятичной классификации Дьюи, рекомендации, как применять воображение при чтении книг. Китайская классная комната – обувная коробка из стекла и металла, американская же – пасхальная корзинка для яиц, выстеленная травкой, инкубатор, где всему, что в нем лежит, тепло.

– Это ярдовая линейка, – сказала учительница Дениз, спокойная брюнетка с уверенным голосом. Китайский учитель – грозное присутствие, обе ноги крепко упираются в пол; учительница Дениз общалась с классом, перенеся вес на одну ногу, держалась непринужденно, дружелюбно. – Сколько дюймов в ярде?

На полу перед учительницей Дениз устроилось несколько десятков девятилеток. Примерно на год старше китайских школьников, которых я наблюдала в Шанхае, одеты произвольно, в фуфайки, свитеры и удобные штаны.

Мальчик в толстовке вскинул руку.

– Мэтт? – вызвала учительница Дениз.

– Тридцать шесть дюймов, – ответил Мэтт.

– Правильно. Теперь смотрите, вот метровая линейка – видите разницу? Метровая линейка длиннее ярдовой на три с небольшим дюйма. Если внимательно присмотреться к метровой линейке, можно увидеть малюсенькие черточки, – сказала учительница Дениз. – Черточки покрупнее, где числа, – это сантиметры, а черточки помельче – миллиметры.

Так начался учебный блок, посвященный метрической системе.

– Есть местная американская система мер, а есть метрическая, – пояснила Дениз.

С моего места у боковой стены группа учеников казалась домашним пикником. Китайские дети, одетые в школьную форму, сидели за деревянными столами, а эта малышня выражала свою индивидуальность направо и налево, вплоть до того, как кто сидел: по-турецки или выпрямившись, вытянув ноги или откинувшись назад на локти, словно в шезлонге у бассейна.

– Давайте подумаем над тем, что я только что сказала, – продолжала Дениз. – Вот есть сантиметры и миллиметры. В обоих словах есть приставки. Какие еще слова начинаются на «санти-» или «цент-»?

– Центы! – предположил один.

– И сколько центов в одном долларе?

– Сто! – сказал другой.

– Сто! Улавливаете? В каких еще словах есть эта приставка?

– Centipede?

– Century?[19]

– Да! А угадайте, сколько лет в веке? – спросила учительница Дениз, усаживаясь на пол, на одном уровне с учениками.

– Сто!

Группа проделала похожее упражнение с приставками «милли-» и «деци-»: «Millipede[20]… миллениум… хорошо!»

Учительница Дениз вдруг встала.

– Так, теперь разобьемся на группы и поработаем с измерением, – велела она, и в классе началась бурная деятельность. Пока стулья и парты в центре класса перемещались к стенам, я успела посчитать до шестидесяти. Учительница Дениз достала пучок линеек. Одна группа учеников ушла к экранам на задах класса – заниматься по FASTT, индивидуализированной программе игр, помогающей ученикам осваивать основные математические факты.

В следующую четверть часа остальные ученики производили замеры. Прикладывали линейку к различным предметам: к партам, стульям в высоту, ручкам в длину, к ножницам, к учебникам в ширину. Занимались они группами, оживленно болтая, сгрудившись в кучу, а выбранный старший в группе записывал измерения на разлинованном листке бумаги. Постепенно гвалт многократно усилился, и учительница Дениз вмешалась, чтобы пресечь пустые разговоры.

– Мальчики и девочки, проверка громкости! Руки вверх! Проверка громкости! – выкрикнула учительница Дениз.