Маздам опять поднял руку.

– Ну, я однажды убил всех четырех из…

– Да, да, да, – раздраженно махнул рукой Профессор Спасли. – Ты убил это и украл то, нанес поражение гигантским человекоядным авокадо, но… это все… ерунда. Шелуха, вот что это такое, господа! Вы ничего в мире не изменили! До вас никому нет никакого дела! В Анк-Морпорке я учил мальчишек, которые были искренне уверены, что вы – миф. Вот чего вы добились. Они не верят, что вы на самом деле существуете. Считают, что вас кто-то выдумал. Вы – сказки, господа. И когда вы умрете, никто этого не заметит, потому что вас уже считают мертвыми!

Он сделал паузу, чтобы восстановить дыхание, и затем продолжил, уже более медленно:

– Но здесь… здесь вы могли бы обрести плоть. Могли бы перестать играть и начать жить. Могли бы возвратить миру древнюю и местами подгнившую империю. По крайней мере… – Его голос почти совсем стих. – По крайней мере, на это я надеялся. Мне действительно казалось, что, возможно, мы и в самом деле могли чего-то добиться…

Он сел.

Орда осталась стоять, разглядывая свои ноги и колеса.

– Гм. Можно я скажу? Все до единого вельможи выступят против вас, – промолвил Шесть Благожелательных Ветров. – Они уже рядом, на подходе со своими армиями. Обычно они дерутся между собой, но сейчас они все будут сражаться против вас.

– Я им что, так не нравлюсь? Они предпочитают какого-нибудь отравителя, вроде Хона? – удивился Коэн. – Он же настоящая сволочь!

– Да, конечно… но эта сволочь из ихних.

– Мы могли бы легко отбить нападение. У этого дворца толстые стены, – заметил Винсент. – В смысле не бумажные.

– Даже не думай, – возразил Маздам. – Только не осада. С этими осадами вечно столько геморроя. Ненавижу есть крыс и башмаки.

– Чиво?

– Он сказал, ВО ВРЕМЯ ОСАДЫ ЖРУТ КРЫС И БАШМАКИ, А ОН ЭТОГО НЕ ХОЧЕТ.

– Крысам – башмаки? Зачем?

– Сколько у них солдат? – спросил Коэн.

– По-моему… тысяч шестьсот-семьсот, – ответил сборщик налогов.

– Прошу прощения, – Коэн спустился с трона. – Я должен посоветоваться с Ордой.

Орда сгрудилась в кучу. Хриплый обмен репликами перемежался периодическими «чиво?» Затем Коэн повернулся.

– Моря крови, говоришь? – прищурился он.

– Э-э. Да, – подтвердил сборщик налогов.

После некоторого перешептывания из Орды высунулась голова Маздама.

– И горы из черепов, говоришь?

– Да. Да, именно так я и сказал. Наверное, – еще раз подтвердил сборщик налогов.

Он нервно посмотрел на Ринсвинда и Профессора Спасли. Те лишь пожали плечами.

– Бу-бу-бу, бу-бу-бу, «чиво?»…

– Прошу прощения?

– Да?

– А какой примерно вышины должна быть гора? Черепа, их ведь довольно трудно уложить.

– Откуда мне знать? Достаточно высокая!

– Много черепов!

– Просто хотел уточнить.

Орда, казалось, пришла к какому-то решению. Они повернулись к Ринсвинду и Спасли.

– Мы будем драться, – объявил Коэн.

– Предупреждать надо было обо всех этих черепах и крови, – поддержал его Маздам.

– Мы им покажем, какие мы мертвые! – крякнул Хэмиш.

Профессор Спасли покачал головой.

– Вы, наверное, чего-то не поняли. Наши шансы на победу – один к миллиону! – воскликнул он.

– Зато какое доказательство того, что мы живы! – хмыкнул Калеб.

– Да, но весь смысл моей затеи заключался в том, чтобы показать вам: можно добраться до вершины пирамиды другим путем, вовсе не обязательно резать всех направо-налево, – возразил Профессор Спасли. – В застойном обществе это действительно возможно. Но если вы вступите в бой против сотен тысяч, то наверняка погибнете.

И вдруг, к собственному изумлению, добавил:

– А может, и нет.

Орда заухмылялась.

– Риск нас не пугает, – заявил Маздам.

– Нам нравится рисковать по-крупному, – добавил Калеб.

– Видишь ли, Проф, один шанс из миллиона не многим отличается от одного шанса из десяти, – объяснил Коэн. – Давай прикинем… – Ом принялся загибать пальцы. – Во-первых, средний солдат, который сражается за деньги, а не за свою жизнь, не станет рисковать столь дорогой сердцу шкурой и лезть вперед. Он что, дурак? Пусть другие умирают первыми. А во-вторых, какой бы большой армия ни была, вся разом она на нас не навалится. Одновременно к нам может приблизиться не так уж много людей, и все они будут пихаться, толкаться и так далее…

Коэн уставился на свои пальцы с выражением человека, намеревающегося добавить к сумме окончательное, решающее слагаемое.

– …И в-третьих – подсказал Профессор Спасли, зачарованный его логикой.

– Да, верно, в третьих… Размахивая мечами, они в половине случаев будут попадать друг по другу, избавляя тем самым от лишних хлопот. Понял?

– Даже если это правда, долго вам все равно не продержаться – запротестовал Профессор Спасли. – Ну, убьете вы одну сотню, другую, а дотом устанете. Тогда как у противника не будет недостатка в свежих силах.

– Не волнуйся, они тоже ой как устанут, – бодро ответил Коэн.

– Почему?

– Потому что, чтобы добраться до нас, им придется карабкаться вверх, на о-очень высокую гору сам догадываешься из чего!

– Вот это логика, это я понимаю, – в голосе Маздама звучало одобрение.

Коэн хлопнул потрясенного профессора по спине.

– Главное, ни о чем не тревожься, – сказал он. – С помощью твоего Плана мы получили империю, а с помощью нашего – сохраним ее. Ты показал нам цивилизацию, а мы покажем тебе варварство.

Он сделал несколько шагов и обернулся со зловещим блеском в глазах.

– Варварство? Ха! Когда мы убиваем, то делаем это открыто, глядя врагу в глаза, и в потустороннем мире мы с радостью, позабыв все зло, угостим своего неприятеля кружкой пива. Я ни разу не встречал варвара, который резал бы людей медленно, в закрытых от света комнатушках или пытал бы женщин, чтобы их ножки выглядели хорошенькими, или подсыпал бы в тарелку яд. Цивилизация? Если это и есть цивилизация, то можешь засунуть ее туда, где не светит солнце!

– Чиво?

– Он сказал, ЗАСУНЬ ЕЕ ТУДА, ГДЕ НЕ СВЕТИТ СОЛНЦЕ, Хэмиш.

– А? Как же, бывал там, бывал.

– Но цивилизация это… не только то, о чем ты говоришь! – отчаянно воскликнул Профессор Спасли. – Есть еще музыка, литература, концепция справедливости, идеалы…

Бамбуковые двери скользнули в стороны. Воины Орды как один повернулись и, скрипнув суставами, обнажили мечи.