Она села на скамью и снова попыталась сосредоточиться на своем расследовании. «Этта город разбудит, Ада науку зажжет, а Людмила всех их соединит».

Из этой своего рода молитвы она смогла сделать единственный вывод: та, кто скрывалась под псевдонимом Ада, с большой долей вероятности работала в сфере науки.

Не слишком веря в успех, она набрала в поисковике Гугла: «Ада и науки». И вздрогнула. Программа выдала несколько сайтов, и все они были посвящены одному и тому же персонажу: «Ада Лавлейс, гениальный математик», «Ада Лавлейс, невеста наук», «Ада Лавлейс, леди информатики», «Майкрософт воздает почести Аде Лавлейс».

Сара стала читать и выяснила, что нашла то, что нужно. Ада Лавлейс была англичанкой XIX века, дочерью знаменитого поэта лорда Байрона, которую специалисты по вычислительной технике считают первым программистом в истории. За сто лет до изобретения компьютера, в 1843 году, она написала первый в мире алгоритм. Сегодня эта ее работа признана пророческой. До такой степени, что Майкрософт изобразил ее лицо на голограмме всех сертификатов Виндоуз-95, продаваемых в мире. Во всех статьях, посвященных ей, подчеркивалось то, что ее успехи тем более впечатляют, что она жила в эпоху абсолютно патриархального общества, а процент женщин-ученых — точнее сказать, женщин, которым позволено было заниматься наукой — был близок к нулю. Будучи матерью троих детей, она при этом сумела стать одним из самых блестящих математиков в истории человечества. Вне всякого сомнения, Ада из Кружка Катрины Хагебак взяла себе псевдоним в честь этой женщины. Но где ее найти, если у Ады Лавлейс столько поклонников и поклонниц во всем мире?

— Мадам Геринген.

Этот тон напомнил Саре голос экзаменатора, вызывающего очередного студента отвечать.

Перед рентгеновским кабинетом стоял врач, которого она видела при выходе из «скорой».

Даже она, специалист в деле чтения эмоций по лицу, не поняла по внешнему виду врача, что он собирается ей сообщить. Он проводил ее в свой кабинет, закрыл дверь и сел за стол, тогда как Сара осталась стоять, хотя чувствовала, что еще чуть-чуть, и ноги откажут.

— Не надо церемоний! — бросила она. — В чем проблема?

— Так вот, рентген и анализы крови подтвердили, что ваш муж действительно был отравлен бациллой редкой поражающей силы.

Сара ухватилась за спинку стула.

— Но, — добавил врач, — похоже, что его иммунная система сопротивляется достаточно успешно и сумеет победить бактерию. — Где вы нашли препарат, который работники «скорой» ввели ему по вашей просьбе?

— Какая разница?! Он выпутается или нет?

— Да, благодаря вам. Не могу утверждать категорически, но, если бы с оказанием помощи промедлили, я не уверен, что лечение помогло бы. Вам повезло, или сработала интуиция. Как бы то ни было, вашему мужу позволено покинуть больницу уже сегодня, но ему придется принимать антибиотик, который вы ему дали, в течение недели. Возможно, у него еще сохранится легкое недомогание, но ничего страшного ждать не следует. Добавлю также, что он не заразен.

Сара поблагодарила врача и собралась покинуть кабинет.

— Зато, учитывая серьезность инфекции и… скажем так: необычные условия заражения, детали которого вы не пожелали раскрыть, я вынужден буду сообщить о случившемся полиции.

— Конечно, — согласилась Сара. — Где мой муж?

— Подождите в приемном покое, он сейчас выйдет.

Расхаживая туда-сюда, чем раздражала некоторых посетителей, Сара размышляла над тем, как найти женщину, укрывшуюся под псевдонимом Ада. Но часть ее мозга с таким нетерпением ждала возвращения Кристофера, что она никак не могла сосредоточиться. Тогда она решила заняться более простой задачей.

— Этта город разбудит, — прошептала она себе под нос.

«Город, по-гречески, полис, откуда пошло слово политика. Этта занималась политикой и была очень активна на этом поприще», — размышляла Сара.

Она набрала ключевые слова «Этта политика» в поисковике Гугла, и подтверждение не заставило себя ждать.

— Этта Пальм д’Эльдерс, — прошептала она.

Сара быстро прочитала статью и узнала, что Этта Пальм была деятельницей Великой французской революции, известной, в числе прочего, своим громким выступлением о несправедливости законов, благоприятствующих мужчинам в ущерб женщинам. Она осмелилась официально потребовать от Законодательного собрания построения образования девочек на тех же принципах, что и мальчиков, признания женщин совершеннолетними с двадцати одного года, возможности для них занимать общественные должности, принятия закона о разводе. Председатель собрания отверг ее петицию. Созданная ею женская ассоциация была распущена после 1792 года.

Не было никакого сомнения, что Катрина Хагебак выбрала себе псевдоним именно в честь нее. Но Ада?

Наконец Сара заметила Кристофера, оплачивающего счет за оказанные услуги. Она подошла к нему, и он обнял ее, как в первый раз.

— Ты снова спасла мне жизнь… — шепнул он. — Ты — мое настоящее противоядие.

— После того как я подставила тебя под вирус, притащив сюда, это самое малое, что я должна была сделать.

— Угу, я попался, как последний лопух… Спасибо, мадам, — добавил Кристофер, обращаясь к медсестре, выписавшей ему чек. — Что ты нашла в речи Катрины?

— Тебе больно? — спросила Сара, осторожно притрагиваясь к широкой повязке на шее Кристофера.

— Дергает, но терпимо. Так что с речью?

Сара села на одну из скамеек в приемном покое больницы и, понизив голос, кратко рассказала о своих находках, закончив рассказ тем, что она узнала о деятельности Этты Пальм.

Кристофер сел рядом с ней.

— Я никогда не пойму, как мужчины, кричавшие налево и направо о равенстве и справедливости, считавшие себя просвещенными, могли отвергнуть требования женщин и отослать их заниматься домашними делами, затыкать им рот, убивать их тысячами.

— Когда прочтешь речь Катрины, поймешь, что это началось задолго до французской революции… Это одна из величайших, если не величайшая и глубочайшая махинация в человеческой истории. Но пока что мы должны найти Аду.

— О’кей. Что Этта, что Ада — они открыто боролись за права женщин. То есть выступали как публичные персоны. Точно так же, как Катрина Хагебак. Стало быть, под псевдонимом Ада скрывается женщина-ученый, открыто выступающая за равноправие с мужчинами.

Пока Кристофер говорил, Сара пробовала в поисковике многочисленные комбинации ключевых слов, и в их числе «Ада феминизм науки».

— Кажется, я что-то нашла, Крис! — бросила она, прочитав по диагонали текст на экране своего телефона.

— Что?

— Слушай: «Проект „Ада Лавлейс“ запущен в 1997 году в Германии, в честь исключительной отваги и мощного предвидения английского математика Ады Лавлейс…»

Сара заговорила с таким энтузиазмом, что пациенты и посетители, также сидевшие на скамейках приемного покоя, обратили свои заинтригованные взгляды на этих возбужденных иностранцев. Сара продолжила уже тише: