Питер считал, что он прав. Господь свидетель, он прав и справедлив. Он не уволил Джейн Мартин, хотя эта старая подлая кошелка заслуживала, чтоб ее выгнали пинком под зад. Вместо этого он разрешил ей остаться в доме «Четырех ветров», потому что знал: этого хотела бы Энн. Он всегда был добр и справедлив, в отличие от сына, который за его спиной рылся в нижнем белье Греты. В отличие от его дружка Мэтью, который позорно бежал, был слишком напуган, чтоб подтвердить лживые утверждения Томаса. Он, Питер, не таков. Он способен смотреть правде в глаза, он не станет тайком проникать в дома людей, чтобы затем лгать этому жирному глупому детективу Хернсу.

Но вот «Даймлер» подкатил к зданию суда, Питер торопливо выскочил из машины и, игнорируя репортеров, задававших идиотские вопросы, распахнул дверь и вошел. Он счел добрым знаком тот факт, что сегодня репортеров было меньше, чем обычно. Нет, очевидно, большая их часть осталась в зале, следила за ходом процесса, наслаждалась унижением Греты, и тогда, возможно, он не опоздал.

В большом холле нижнего этажа Питер столкнулся лицом к лицу с Патриком Салливаном, выходившим из лифта.

— Где Грета? — встревоженно спросил он. — Мы договорились встретиться здесь, я опоздал на десять минут. Она, наверное, ищет меня.

— Нет. Все в порядке. Она скоро спустится. Заседание закончилось всего две минуты назад.

— Как прошло?

— Хорошо. Нет, даже лучше, чем просто хорошо. Майлз проделал фантастическую работу над Томасом, доказал несостоятельность всех его показаний.

— И о медальоне тоже? Грета рассказывала, как он разобрался с этим мальчишкой Барном.

— Да, и о медальоне тоже. Но главный удар Майлз нанес в ходе перекрестного допроса о том, что произошло две недели тому назад. Жаль, что ты этого не видел и не слышал!

— Ты хочешь сказать, о той истории с убийцами Энн, которые якобы вернулись, чтоб убить Томаса? Вот тут я совершенно согласен с Гретой, он все это придумал. Нет ни малейшей улики, доказывающей правдивость его истории.

— Именно. Всем стало ясно, что придумал, поскольку Майлз нашел в его утверждениях массу уязвимых мест. Но самое сильное впечатление произвело разоблачение истории с «тревожной» кнопкой. Что якобы он с ее помощью вызвал полицию, а когда патрульная машина подъехала к воротам и сержант Хьюз позвонил, он спросил по домофону, кто это, и впустил их. И это вместо того, чтоб направить полицию по следу только что сбежавших из дома Лонни и Роузи. В тот момент обыскать окрестности не составляло труда, ведь уйти далеко они не могли…

— Лонни… и кто еще?

— Роузи. Тоже, несомненно, вымышленные имена, которыми Томас назвал вторгшихся в дом мужчин. Роузи, судя по всему, главный. Именно его якобы видел Томас под фонарем у дома, именно он сорвал медальон с шеи Энн в ночь, в ночь, когда…

Голос Патрика замер. Ему всегда было трудно говорить с Питером о событиях того рокового дня, на основании которых и было заведено все дело, пусть даже главным свидетелем обвинения и был сын Питера Томас.

— А разве Грета не показывала тебе копии последних свидетельских показаний Томаса? — спросил он, стремясь вернуть разговор в более приемлемое для него нейтральное русло.

— Нет, не показывала, — ответила вместо Питера Грета. Она бесшумно подошла к ним сзади. — Питеру и без того досталось, достаточно настрадался, читая эти злобные лживые вымыслы родного сына.

Патрика удивило раздражение в ее голосе. Всего несколько минут тому назад, в зале суда, она выглядела такой довольной.

— Прошу прощения, — сказал Патрик. — Я просто рассказывал Питеру, как все сегодня прошло.

— Да, прошло очень даже неплохо, верно? — тут же подхватила Грета. — И Майлз был гениален, впрочем, как всегда. — Она чмокнула мужа в щеку. От ее гнева и раздражения не осталось и следа.

Питер не ответил на приветствие жены. Вообще он словно не замечал ее присутствия. Глаза его приняли какое-то странное отрешенное выражение, он озабоченно хмурил лоб, словно был целиком погружен в серьезные размышления.

— Ты в порядке, милый? — озабоченно спросила Грета. — Что-то неважно выглядишь.

— Просто переработал, наверное, — предположил Патрик, стараясь заполнить неловкую паузу.

— Нет, ничего. Все нормально. У всех нас был трудный день, — ответил Питер и изобразил подобие улыбки, которая лишь слабо тронула его губы, но никак не отразилась в отрешенных голубых глазах.

— Боюсь, что этим еще не кончится, — заметила Грета. — Придется еще раз посовещаться с Майлзом, убедиться, что мы ничего не упустили. Ведь завтра давать показания буду я.

— Когда поговорить? — спросил Питер. — Прямо сейчас?

— Нет, мы условились встретиться у него в шесть тридцать. Мне еще надо переодеться. И не мешало бы выпить.

Патрик ушел, Грета уже сидела в машине, как вдруг Питер вышел из «Даймлера».

— Что-то мне нехорошо, Грета. Зайду в туалет, а ты подождешь, ладно? Я быстро.

И, не дожидаясь ответа жены, Питер торопливо поднялся по ступенькам и вновь вошел в здание суда. Он действительно чувствовал себя скверно, однако ни в какую туалетную комнату заходить не стал. Его насторожило высказывание Патрика о Роузи, словно сигнал тревоги прозвучал в самых потаенных глубинах сознания. Тут же вспомнилось, как он подслушал разговор Греты по телефону, что говорила она своему собеседнику в ту ночь, когда они впервые стали любовниками. Было это в день похорон; в тот же день Грету арестовали, ближе к вечеру отпустили, и они оказались в ее квартире, в постели Греты, и вдруг посреди ночи зазвонил телефон. И она сказала: «Не смей меня так называть. Я уже не твоя Грета Роуз». Питер был уверен, она произнесла именно эти слова; позже она объяснила, что так ее звали до приезда в Лондон. Грета Роуз, в честь бабушки, имя которой было Роуз. Правда ли это? Или же Грета все же связана с убийцами Энн? Он, Питер, должен это выяснить. Сама Грета, конечно, не скажет. Ведь умолчала же она об этих именах во вторых письменных показаниях Томаса. Не обмолвилась и словом. Просила, чтоб он не читал эти показания, под тем предлогом, что с него достаточно, они еще больше расстроят его, поскольку там Томас громоздит одну ложь на другую. А может, он ошибается? Может, он вообще не просил прочесть эти показания?.. Теперь Питер не был уверен, как в действительности обстояло дело. Он знал лишь одно: следует спросить Томаса об этом типе по имени Роузи. Как тот, второй, называл его, Роузи или Роуз? И что это, Роуз, имя или фамилия? Есть здесь какая-то связь или ее не существует?..

Питер даже не усомнился: захочет ли сын вообще отвечать на эти его вопросы. Ясно было одно: никому больше задать он их не сможет.

Возможно, Том еще не ушел из здания суда. Хернс ни за что не отпустит мальчика одного, это понятно. Может, и сам Хернс задержался, не ушел сразу после окончания заседания. Детективы вечно чем-то заняты. Питер уже несколько раз видел сержанта в коридорах здания суда, тот нес какие-то бумаги, подобострастно перешептывался о чем-то с барристерами, напускал на себя важный вид. Как-то не слишком похоже на Хернса уйти сразу же после заседания, тем более что сегодняшнее сложилось не в пользу стороны обвинения.