— Если бы все было так просто. Но сейчас у нас другая цель.

— А это и есть наша цель — пресекать в зародыше смуту на севере Англии.

— Наша цель — пресекать любые изменнические замыслы. А Хью тут ни при чем.

— По виду ни при чем, — угрюмо возразил Рокк. — Он был совсем не рад видеть тебя. Кровь Господня, друг! Если он боится не тебя, то кого?

Это был вопрос, который Корбетту предстояло как следует обдумать. В течение страшных лет, когда он сражался на стороне Эдуарда; потом во время опасного возвращения через всю Европу и, наконец, трудного морского путешествия из Франции в Англию, он неизменно черпал силы в мыслях о прекрасной зеленой долине — Уиндермир-Фолд. Эта долина была для него словно светлый маяк, словно огонек в лесу, сулящий покой и отдых от бесконечных ужасов войны.

Он окинул взглядом долину, широкие поля на ее склонах, аккуратно размеченные низкими каменными оградами или плотными зелеными рядами кустарника. Это были те самые места, куда он так стремился; и вот он снова здесь — и нашел свою родину погрязшей в трясине тайны и обмана. Рот его искривила горькая усмешка, когда он вспомнил прозвище, которое заслужил: Королевский Кречет[1]. Хотя много было и таких, кто называл его Королевским Ястребом.

Он с радостью защищал своего сюзерена от неверных. Но теперь он должен был противостоять иным угрозам — тем, что исходили изнутри самой Англии. И его врагом мог оказаться любой — даже родной брат.

Солнце уже клонилось к закату, когда Корбетт оторвался от строя воинов и дал шпоры коню. Прямо перед ними возвышался Миддлинг-Стоун, и Корбетт направил коня по узкой тропе, ведущей к вершине. Впрочем, то был скорее просто узкий выступ на скалистой стене, и он казался довольно ненадежной опорой для ног могучего коня. Однако ни коня, ни всадника это не отпугнуло. Они подвигались выше и выше и наконец скрылись из вида людей, ждавших у подножия скалы.

Но вот тропа оборвалась; всадник остановил коня и спешился. Потом, перебирая руками, с усилием подтягиваясь и цепляясь за малейшие неровности холодной скалы, нащупывая каждый раз опору для обутых в кожаные сапоги ног, Корбетт вскарабкался на самую вершину, и, когда достиг цели, дышал тяжело и часто.

Далеко к югу, почти уже невидимые вдали, возносились серые гранитные башни Колчестер-Касла, и тень набежала на лицо Корбетта. Он рассчитывал, что Колчестер станет его оплотом на родине, поскольку ему предстояло, по приказу короля, докопаться до корней измены, которая назревала на севере Англии. Его возвращение в Колчестер было совершенно естественным и ни у кого не могло вызвать подозрений. Но Хью явно не желал, чтобы брат и дальше оставался под его кровом.

Еще несколько мгновений стоял Корбетт, глядя на юг, на далекую крепость; лицо его было суровым и угрюмым. Наконец он повернулся, чтобы пуститься в обратный путь, — вниз, где его ожидали.

И тут солнечный луч пронзил свинцово-серую пелену облаков, низко нависших над северным концом долины. Словно золотой палец, луч коснулся светлых стен стоящего вдали Оррик-Касла, и это заставило Корбетта замереть. Скала Миддлинг-Стоун, разделявшая владения Орриков и Колчестеров, находилась на равном расстоянии от обоих замков. Оррик господствовал над северной частью долины Уиндермир-Фолд, Колчестер — над южной. А он уже и думать забыл об Оррике.

Но теперь, когда солнечный свет заиграл на стенах, сложенных из прочного известняка, он не мог оторвать взгляд от этого зрелища.

Ветер ранней осени разметал его длинные черные волосы, но он не обращал на это внимания — так захватило его созерцание Оррик-Касла. Потом медленная улыбка осветила лицо Корбетта, смягчив его резкие, мужественные черты. Он уже двинулся было вниз, и вдруг его снова остановило далекое воспоминание юности. Не медля ни секунды, он стер наросший слой мха и лишайника, под которым скрывалась глубокая трещина в камне.

Даже в тусклом свете ненастного дня казалось, что узкая светло-лиловая полоса испускает свечение. Корбетт потер пальцем по этой прожилке редкого камня — веридиана. Потом он выпрямился и снова устремил взгляд на юг.

Колчестер-Касл находился к югу от него. Но, может быть, задумчиво размышлял он, наилучший путь, чтобы туда попасть, проходит севернее. Через Оррик.

До бракосочетания оставалось всего два дня, и Лиллиана была решительно настроена привести все в полную готовность. Пусть Оделия развлекает болтающих гостей; Лиллиана занималась хозяйственными хлопотами, обрядившись в самое старое платье и фартук. Ее густые волосы были упрятаны под простой полотняный платок, чтобы не растрепались.

Когда колокол возвестил тревогу, она находилась в кладовой в обществе ключника и сенешаля. Прервав свои занятия, она поспешила во двор. Там царил хаос. Солдаты торопливо приставляли лестницы к зубчатой внешней стене. Под защиту стен загоняли скот; крестьяне спасались бегством из своих хижин и полей. Женщины в панике собирали около себя детей, пересчитывая их по головам, дабы удостовериться, что ни один не потерялся. Но, несмотря на шум, суматоху и пыль, которая попадала в глаза, Лиллиана расслышала громоподобный голос отца и увидела посреди двора его статную фигуру.

— Отец! Подожди! — закричала она и, подобрав юбки, кинулась к нему. — В чем дело? Что случилось?

— Не тревожься. — Он, почти не глядя на нее, похлопал дочь по плечу; его внимание целиком было занято поспешными приготовлениями. — Тебе не о чем тревожиться. Просто уведи дам в парадную залу и попытайся их всех успокоить.

— Но мне-то ты можешь сказать, что происходит? Я должна знать… — умоляла она, крепко вцепившись в руку отца.

Казалось, он наконец услышал ее и прямо взглянул ей в глаза.

— Приближается целый вооруженный отряд. Рыцари на лошадях, пешие солдаты и обоз позади. — Он помолчал. — Знамена у них — красного и черного цветов.

Лорд Бартон поспешил прочь, на ходу выкрикивая команды; Лиллиана, потрясенная, смотрела ему вслед. Красное и черное — это цвета Колчестера. Колчестер выступил против Оррика! Как еще можно объяснить такое наглое вторжение за хорошо укрепленные заставы? Севернее Оррика никто не воевал, и не было никакой надобности так явно выставлять напоказ боевую мощь.

Должно быть, за несколько мирных лет они так и не успокоились, терзалась Лиллиана, отправляясь на поиски сестер. Колчестеры — это злоба и жестокость. Никто из Орриков не может верить Колчестерам — ни в словах, ни в делах. Теперь становился ясен их умысел: унизить Оррик, осадив замок и тем самым превратив его в западню для всех гостей, съехавшихся на свадьбу.

Гнев и растерянность Лиллианы не находили выхода; единственное, что ей удалось, — это образумить двух перепуганных дам из числа гостей.