– Конечно. Деликатно.

– С краешку.

– А ваш знакомый взял из самой серединки.

Леся с Кирой замолчали. Все верно, так и было. Картинка встала перед их глазами как живая. Иннокентий Павлович прямо всю пятерню запустил в коробку. И, перетрогав своими волосатыми пальцами всю сердцевинку, выбрал одну конфетку. И сунул ее в рот. Потом появился Вадик и его приятель. А Иннокентий Павлович почувствовал себя дурно.

– В тех конфетах, которые лежали в середине, был яд. Остальные конфеты по краю оставались совершенно безвредными. Никаких посторонних примесей в них экспертам обнаружить не удалось.

Подруги молчали. Это было просто чудовищно.

– Но коробка была в целлофановой обертке! – воскликнула Кира. – Я своими руками ее содрала!

– Тоже мне трудность! Целлофан можно осторожно вскрыть, начинить конфеты ядом, а потом снова заклеить. И коробка, по крайней мере внешне, будет выглядеть как прежде.

– Но зачем?! Зачем Борису было приносить мне отравленные конфеты? Я ведь его едва знала!

– А вот в связи с этим я бы и хотел расспросить у вас побольше об этом молодом человеке.

– О Борисе?

– О нем самом, – кивнул следователь. – Полагаю, что кроме имени у него есть еще телефон и фамилия.

– Наверное, есть. Но я их не знаю.

– Не знаете?

– Нет! Говорю же, мы познакомились с ним совершенно случайно. Я и не думала, что вечером он явится ко мне с ликером и конфетами! Ой!

– Что такое?

– Ликер! – прошептала Кира.

– А что с ним?

– Вдруг он тоже отравлен? А я подарила его Фире Яковлевне. Боже мой! Она решит, что это я нарочно! Чтобы не платить ей за ремонт в ее ванной.

Побледневший следователь придвинул Кире телефон.

– Звоните! И немедленно предупредите вашу соседку, чтобы она в рот не брала этого ликера!

Трясущимися руками Кира набрала номер. Но у соседки никто не отвечал.

– Наверное, уже поздно! – упавшим голосом произнесла Кира. – Она отравилась! И я буду виновата еще и в этой смерти!

Но следователь Слепокуров сдаваться не желал.

– Едем!

И он выдернул подруг из удобных кресел, в которых было так приятно посидеть, особенно после жестких деревянных лавок в отделении, где их допрашивали вначале. По дороге следователь сначала хранил молчание за исключением одного момента, когда ему понадобилось выяснить дорогу. Но потом он не выдержал и сам обратился к Кире с вопросом:

– Мне нужны данные вашего случайного знакомого, – произнес он. – Что вы знаете о нем кроме того, что его зовут Борис?

– А ничего!

– Как?

– Я про него ничего не знаю! Он поселился в нашем доме в квартире моей соседки. Снял. И все.

– В квартире Фиры Яковлевны? Той самой женщины, которую вы на пару с ним напоили отравленным ликером?

Кира вспыхнула от негодования.

– Ну, знаете! Ничего мы ее не поили! И не у нее он вовсе поселился. Да Фира Яковлевна никогда бы и не пустила к себе в квартиру молодого мужчину. У нее уже лет двадцать ни одного мужчины не было. У нее потому и ремонт не сделан, что сама она не умеет. А мужчины нет. И даже если бы у нее кто-то и был, так все равно ремонт бы делать не стал. Там для целой бригады работы на полгода хватит. Где уж одному мужчине управиться. А уж в ванной она лет двадцать ничего не меняла. А из-за того, что на нее всего-то немножко водичка сверху протекла, она мне такой скандал устроила!

Кира могла говорить на эту тему и дальше. Но Слепокуров ее прервал.

– Я ничего не хочу больше слушать про ваш потоп! Я уже все понял! Расскажите про Бориса. Если не у Фиры Яковлевны, то у кого он поселился?

– У Галины Степановны.

– А ее вы тоже затопили?

– Скажете тоже! Как я могу ее затопить, когда мы с ней на одном этаже живем? Нет, с Галиной Степановной у нас скандал из-за котов вышел.

– Из-за котов? – ошеломленный вываленным на него потоком информации, прошептал следователь.

– Ну да! У нее кошечка была, у меня кот. Он к ней зашел как-то разок, а потом Галина Степановна не знала, куда котяток девать. Ну, и поскандалила со мной немножко. Только мы с ней давно уже помирились.

Последнюю фразу Кира прибавила на всякий случай, чтобы ее не вздумали обвинить еще и в исчезновении Галины Степановны. С этих ментов станется. Пока там старушку во Франции у дочери разыщут! Совсем Кире не хотелось все это время у них под подозрением ходить.

К счастью, подъезжая к дому, Кира увидела Фиру Яковлевну. Живая и здоровая, она выходила из подъезда дома. Вид у нее был залихватский и одновременно угрожающий. Словно у тяжелого шара для боулинга, на который Фира Яковлевна походила буквально всем. Ручки и ножки у нее были крохотные. А тельце упругое и кругленькое. Обычно она носила сильно обтягивающие трикотажные костюмы. Зимой темных тонов, а летом светлые. И катилась она по дорожке целенаправленно и неустрашимо.

Но сегодня она принарядилась. На ней было длинное пальто, почти волочащееся по земле. На голове красовалась кокетливая шляпка с темной вуалью. А в руках она держала букет хризантем, тщательно завернутый в бумажку.

– Кирочка! – расплылась она в улыбке такой же фальшивой, как и блеск брильянтового перстня на ее безымянном пальце.

– Фира Яковлевна! Помните тот ликер, который я вам вчера отдала?

– Чудесная вещь, Кирочка. Спасибо тебе большое. Я его уже весь выпила!

– Выпили?!

У Киры даже дыхание перехватило. А Фира Яковлевна задорно рассмеялась и подмигнула почему-то следователю.

– Я такая лакомка! А ликер был просто феноменально вкусным. Я увлеклась. И приговорила за вечер всю бутылочку.

– Вы его выпили? – машинально повторила Кира. – И вы живы?

Выходит, яда в бутылке не было? Черт!

– А куда вы направляетесь сейчас?

– У моего брата праздник, – прощебетала Фира Яковлевна. – У него родился мальчик. Мы все так ждали, так ждали этого момента. Так что я хочу поздравить своего дорогого брата с такой радостью.

И она двинулась дальше. Но неожиданно следователь Слепокуров сделал шаг вперед и вырвал из рук женщины пакет. Тот глухо звякнул. А Фира Яковлевна протестующе взвизгнула:

– Что вы себе позволяете, молодой человек! Я позову милицию! Грабеж! Вы преступник!

Но следователь, не обращая внимания на ее вопли, порылся в пакете и вытащил оттуда темную бутылку с хорошо знакомой этикеткой.

– Мой «Бейлиз»! – ахнула Кира. – Фира Яковлевна, зачем вы обманываете?