раньше. Его запах пропитывает комнату, убаюкивая меня ложным ароматом комфорта. Я прислоняюсь спиной к стене, не сводя с него глаз.

Но он просто придвигает стул поближе ко мне и садится, его глаза горят.

— Было действительно глупо, — начинает он, — оставлять это на виду. — Он размахивает блокнотом в руке, ухмыляясь.

Я сглатываю. — Это не мое, — заявляю я хладнокровно.

Он поднимает бровь, ухмыляясь мне, снова видя меня насквозь. — Это, безусловно, так. И у меня есть вопросы. Почему ты так одержима нами, Ария?

Я открываю и закрываю рот, теряя дар речи. Я никогда не ожидала, что столкнусь с этим лицом к лицу, и мой разум отчаянно пытается найти рациональный ответ.

Глупо, глупо, еще раз глупо. Зачем ты оставила это у себя на столе?!

Но вслед за этим он задает другой вопрос.

— Что произошло 21-го августа?

Я задыхаюсь, и образы заплаканного лица Клары заполняют мой разум, а в груди все сжимается.

Но есть еще и такой сильный гнев, что я рычу. Это мои секреты, моя история, и я не позволю ему отнять это у меня.

— Это не твое дело, — шиплю я, и он зловеще улыбается мне, зная, что задел за живое. Улыбка не доходит до его глаз, и его изумрудные глаза темнеют.

Он подходит ближе, так что его лицо оказывается недалеко от моего, и его запах снова окружает меня.

— Я могу сказать тебе, где я был, — рычит он, и его глаза такие злые, такие полные злобы, что я замираю.

— Меня не было дома. Коллекционировал.

Я огрызаюсь.

Я бросаюсь на него, мои ногти готовы вонзиться ему в лицо, бороться с ним любым доступным способом. Он воплощает в себе все, что я ненавижу, ставшее реальным благодаря насмешкам над моей сестрой и ее ситуацией. Я хочу, чтобы он страдал. Я хочу пустить ему кровь.

Но он готов к моей атаке и легко ловит меня, толкая обратно на кровать и забираясь на меня сверху.

Я снова наношу удар, когда он наваливается на меня всем своим весом, и успешно провожу ногтями по его лицу, прежде чем он успевает прижать мои руки.

Это его не останавливает. У него открыто течет кровь из того места, где я его порезала, но ухмылка не сходит с его лица. Одной рукой он сжимает мои запястья, другой хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

Я хватаю ртом воздух, когда он садится на меня верхом, борясь всем, что у меня есть.

— Я задел тебя за живое, милая? — Он шипит, и я извиваюсь под ним, мое тело случайно прижимается к его.

Мой желудок скручивается в узел, когда мое зрение меркнет, но я снова толкаюсь в него, отчаянно пытаясь сдвинуть его с себя. Одно последнее движение, и он хрюкает, его запах усиливается. Что-то твердое давит мне на живот, и я закипаю.

Две вещи происходят одновременно.

Мое лоно сжимается, поток тепла захлестывает меня, который я отчаянно пытаюсь игнорировать…

И я плюнула ему в лицо.

Это последняя попытка, когда в моих глазах появляются темные круги, и он замирает, когда моя слюна стекает по его щеке. Его ноздри раздуваются, а темные волосы падают на глаза, когда он свирепо смотрит на меня.

— Ты злобный ублюдок, — шиплю я. — Если ты собираешься убить меня, просто сделай это.

Он переносит свой вес, чтобы мне было легче двигаться, но не отпускает мои запястья.

— Ты не это имеешь в виду, — рычит он. — Ты остаешься в живых ради того, кого защищаешь.

Мое тело снова дрожит, беспомощное перед его ароматом, который нежно ласкает меня.

Я прикусываю губу, слезы наворачиваются на глаза, когда я игнорирую шок от удовольствия, нарастающий в моем теле.

Я ненавижу его.

Я ненавижу этого человека всем своим существом. Я презираю того, кто он есть, и все, за что он выступает.

И особенно я ненавижу тот вихрь эмоций, который он вызывает у меня.

Он, наконец, снимает с меня весь свой вес, и я перекатываюсь на бок, хватая ртом воздух, в то время как он встает надо мной.

— Я скоро вернусь, — говорит он холодным, лишенным эмоций голосом. — И мы поговорим снова.

Он оставляет меня в комнате, свернувшуюся калачиком на боку.

Он забирает блокнот с собой.

ГЛАВА 10

КАЛУМ

Что за черт.

Я не ожидал оказаться на ней сверху, мой член был тверд как камень.

Она разгадывает меня. Почему?

Она — задание, и ничего больше. Работа, которую мне нужно закончить.

Но мои Альфа-инстинкты обострены, и я не могу сдержать рычание, поднимающееся из моей груди.

Я сижу в своей спальне, игнорируя свой пульсирующий член, который отчаянно требует внимания.

Я отказываюсь уступать своим низменным потребностям, особенно из-за мошенницы.

Роясь в ящике комода, я напоминаю себе о причине этого.

Я держу его на ладони, изучая предмет, жестокое напоминание о том, что могло бы быть.

Мой гнев возвращается к Арии, моя ярость нарастает. Я ненавижу слабость, которую она вызывает во мне всего через день своего пребывания здесь.

Как она, Бета, может решать, что правильно для Альф и Омег?

Это не ее дело, и она гребаная идиотка, если думает иначе.

Я мог бы сейчас отвести ее обратно в Центр, позволить им сделать то, что им нужно, чтобы получить ответы. Это интригующая мысль, но это последнее средство.

Я всегда выполняю свои задания и не позволю ее красоте или увядшему аромату отпугнуть меня.

Я кладу свое сокровище обратно в маленькую коробочку, затем мое внимание переключается на вещи Беты. Я вытаскиваю бутылочку со снотворным, откручивая пластиковую крышку. Я высыпаю содержимое на прикроватный столик и тщательно пересчитываю его один раз, затем дважды.

Две пропали без вести.

Я пересчитываю в третий раз, просто чтобы быть уверенным.

Я втягиваю воздух, мое разочарование растет.

Если она Омега…

Если она Омега, нам нужно убираться отсюда к чертовой матери сейчас же. Поскольку у нее пропал чип, они придумают, что с ней делать. Возможно, отдать ее одинокому трахальщику, который потерял свою пару.

Я кладу таблетки во флакон и врываюсь обратно в ее комнату. Она лежит на спине, уставившись в потолок, но быстро садится, когда я вхожу. Ее лицо заплаканное и красное, глаза опухшие. Она смотрит на бутылку в моей руке, но никак не реагирует.

— Не хватает две, Ария, — говорю я, и она кивает, как будто ожидала этого.

— Верно. Моя кузина была в гостях, приняла свои дозы и забыла взять с собой флакон. Вот почему я собиралась отправить его по почте. — Ее голос усталый и тихий, едва слышен как шепот.

— Тебе будет легче, если ты просто скажешь мне, кого ты прячешь, —