— Миура, — сказала Неферт, удивляясь про себя тому, что второе появление кошки значительно больше изумило и напугало ее, чем первое. — А я уже подумала, что ты больше никогда со мной не заговоришь.

— Верней сказать, ты подумала, что я вообще никогда с тобой не разговаривала, — насмешливо ответила кошка.

— Да, это правда, — ответила Неферт, опуская голову: ей отчего-то сделалось стыдно.

— Оставим это. Скажи-ка мне лучше вот что: ты ведь не хотела бы причинить своему брату очень большой вред?

— Ни в коем случае не хочу! Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому, что ты легко можешь это сделать.

— Я — могу причинить вред Нахту?!

— Именно так и обстоит дело.

— Но — чем?

— Если проболтаешься обо мне — хотя бы самую малость.

— Миура! Уверяю тебя, что если я расскажу о тебе Нахту, то он мне просто-напросто не поверит! Он не поверит ни одному моему слову! Он решит, что я придумываю сказки!

Кошка вновь рассмеялась.

— Миура, почему ты опять смеешься? — воскликнула Неферт с некоторой тревогой. — Скажи, ведь ты умеешь узнавать мои мысли?

— В известной мере — да.

— Ты засмеялась, — тревога Неферт становилась все сильнее, — когда я думала о том, что могу выйти замуж за Нахта! Неужели ты смеялась потому, что он меня не любит?!

— Любит, вне всякого сомнения, хотя это и повергло меня в глубокое изумление. Он очевидно потерял голову. Он тебя любит.

— О, Миура, я знаю, что он любит меня так, как никого и никогда не любил!

— Здесь ты ошибаешься. В том-то и дело, что твоему брату посчастливилось второй раз переживать любовь, какая очень мало кому выпадает единожды.

— Он любил кого-то так, как меня?!

— И так и не так, но на самом деле все же так.

— Я в это не верю!! Я никогда в это не поверю, Миура! — Неферт разрыдалась.

— Если ты не веришь, то отчего это тебя так печалит?

— А кого он любил, Миура?

— Со временем узнаешь.

— А почему не сейчас?

— Сейчас не время.

— А когда же будет это время?

— Полагаю, что скоро. Теперь мы с тобой будем разговаривать чаще. А на сегодня — довольно.

— Нет, Амени, даже не уговаривай! Видно, я всем этим так объелся в свое время, что сейчас кусок нейдет в горло, — голос Нахта далеко разносился в вечерней тьме. Он шел навстречу Неферт вместе с каким-то незнакомым молодым человеком, одетым в красивый сирийский плащ. Самого молодого человека тоже можно было бы назвать красивым — если бы он не шел рядом с Нахтом.

— Сам чати Сенеб бегает за ней, как очумелый мальчишка! А она просто с ума сошла, как узнала, что ты приехал. Клянусь тебе, Нахт, я в жизни не слышал более страстной мольбы из более красивых уст — да только умоляли меня, к сожалению, о том, чтобы я непременно привел другого. Будет старая школьная компания, все свои…

— А, не хочу… Езжай без меня, — поравнявшись с Неферт, Нахт улыбнулся ей одними глазами, показывая этим, что должен проводить гостя. — А что касается Яхи, то пусть прохладится горным снежком, так ей можешь и передать. Я не люблю, чтобы женщины о себе напоминали.

— Положим, это я знаю. Но клянусь Бесом, такими женщинами, как танцовщица Яхи, все же не бросаются. Или ты нашел что-нибудь поинтереснее?

— А уж это не твоего ума дело, — в удаляющемся голосе Нахта неуловимо проскользнула такая нотка, что Неферт не позавидовала его собеседнику.

Вскоре со стороны верхних ворот послышался грохот отъезжающей колесницы.

Танцовщица Яхи… Неферт доводилось слышать это имя от взрослых, посещавших пиры в Великом Доме: это было имя исполнительницы главной роли в танце «ветер». «Врывающаяся, как огненное дыхание Сетха», «жгучая», «легкая, как языки пламени»… И сейчас эта женщина хочет танцевать не для иностранных послов, а для Нахта… Для Нахта!

— Эй, змейка, ты где?

— Нигде, — ответила Неферт, глубже отступая в темноту.

— Выползай и не шипи.

— А почему тебя так зовут на этот пир?

— Мало ли куда меня зовут. Так ты остаешься в этих кустах? Тогда я пошел.

— Погоди! — Неферт выбежала навстречу брату. Сердце ее, как всегда, радостно екнуло, когда знакомые сильные руки на мгновение подняли ее в воздух. В конце концов, он ведь не поехал к этой Яхи! И вообще ему нет никакого дела до нее вместе с ее танцами!

— А кто этот гость, который приезжал тебя звать? — спросила она еще чуть-чуть сердито.

— Амени? Разве ты его не знаешь? Он же приятель нашего соседа, казначея Сети, стало быть — двоюродный брат твоего приятеля Инери.

— Моего приятеля?! — Неферт в гневе топнула ногой. — Никакой он мне не приятель!

— Неужто? Вы довольно забавно играли вместе, когда вам было года по три. Раздружились?

— Очень мне нужно с ним дружить! Я его просто ненавижу, я его так ненавижу, что готова выцарапать ему глаза! И он меня — тоже! Он говорит мне всякие гадости и швыряется в меня камнями! Очень больно!

— Так я ему уши надеру. Завтра же, — жестко сказал Нахт.

Неферт на мгновение увидела перед собой смуглое лицо Инери — и невольно удивилась впервые подмеченной ей странности, которая была в этом лице. Его светло-серые глаза казались такими холодными, словно их подернула изнутри изморозь, а слишком пухлые для мальчика, капризно вырезанные губы словно источали темно-багряный жар. Холод и жар — черты лица Инери соединяли их в единое целое.

— Нет, Нахт, — сказала Неферт с удивившей ее самое уверенностью. — Инери невозможно надрать уши.

— Так уж и невозможно?

— Понимаешь… — Неферт задумчиво прочертила на песке дорожки полоску носком сандалии. — Ты такой могучий, а он всего лишь мальчишка. Но если ты схватишь его за ухо, он, несмотря на это, на тебя бросится. Изо всех сил. И тогда уж тебе придется очень сильно его ударить.

— Ну, это необязательно, — Нахт улыбнулся. — Но если так, ты права. Кстати, из него может выйти толк. Но тогда ты от него держись подальше, ладно?

— Уж в этом не сомневайся! А выйдет из него толк или нет — мне нет никакого дела. А этот Амени — твой друг?

— Да нет, школьный приятель.

— Твои друзья — в песках?

— Странная ты змейка, спрашиваешь вещи, над которыми я сроду не задумывался… У меня нет друзей.

— Нет друзей? Почему?