Иногда случалось, что я не мог заплатить рыбакам – у них не было времени сойти на берег. Тогда я относил деньги к ним домой и передавал их рыбацким женам. Прохладными майскими ночами некоторые из этих женщин, пока их мужья были в море, дарили мне свою любовь.

С приходом лета Линозу заполонили туристы и прекрасные девушки. Понятно, что работа начала надоедать мне. Я нашел человека – отца многодетного семейства – и стал платить ему за то, что он замещал меня по утрам. Затем утренние часы растянулись в целые дни и недели: я платил тому человеку и доверял ему всю работу.

Я приходил проверить, как мой заместитель справляется с обязанностями, а потом уходил на пляж. В то лето меня покорила Паола, двадцатилетняя студентка из Палермо, она казалась мне потрясающе красивой. Это была, как говорится, любовь с первого взгляда. По крайней мере, я так думал. Паола приехала на каникулы в кемпинг, но скоро переселилась ко мне домой. Она собиралась пробыть на Линозе две недели, но мы провели вместе целое лето. Мы жили, как муж с женой: море, солнце, вкусная еда, танцы, секс, много секса, почти до тошноты.

Но с тех пор, как я открыл радость плотских утех, одной лишь Паолы мне стало мало. Я начал изменять ей. Однажды мы вышли на лодке в море с финской туристкой, с которой познакомились на пляже. Паола уснула, загорая на солнышке, а я занялся любовью с финкой. Мне пришлось зажимать ей рот ладонью, так она стонала, – опыт незабываемый и возбуждающий, учитывая то, что Паола дремала в полуметре от нас. Паола, влюбленная в меня по уши, никогда не поверила бы, что я способен на такое, хотя и была достаточно ревнива. Однажды она сказала, что возвращается к родителям в Палермо и что я должен поехать с ней. Она не хотела оставлять меня одного на Линозе. Я согласился, но должен был найти способ избавиться от нее.

Итак, в тот день в Палермо, пока я ждал Паолу, которая отправилась навестить родителей, я прочел газету, съел мороженое на центральной площади и решил пройтись по магазинам. Заглянув в ювелирную лавку, я приметил там изящное колечко и решил сделать Паоле подарок, прежде чем расстаться с ней.

В ювелирную лавку вела массивная стеклянная дверь, которая вращалась вокруг оси, и стоило ее толкнуть, тут же звонил колокольчик. Я вошел внутрь, поздоровался и подождал, пока появится продавец. “Есть кто-нибудь?” – спросил я спустя несколько минут. Никто не ответил. Я заглянул за прилавок и увидел мужчину, который, нацепив монокль, согнулся над работой. Я осмотрелся вокруг. Кроме нас двоих, в лавке больше никого не было.

Не знаю, какой бес в меня тогда вселился: вся ювелирная лавка была в моем распоряжении.

Я быстро шагнул за прилавок и начал открывать ящички с золотыми украшениями и завернутыми в ткань побрякушками из драгоценных камней. Я высыпал эти сокровища в мотоциклетную каску, которую кто-то оставил на стуле, затем вскрыл витрину у кассы и выгреб все, что там было выставлено. Я хотел добраться и до главной витрины, но мне не удалось ее открыть, и я решил довольствоваться тем, что есть.

Трудность заключалась в том, чтобы бесшумно пройти через вертящуюся дверь. Ладно, подумал я, если меня не услышали при входе, возможно, не услышат и при выходе. Я осторожно толкнул дверь и, пока колокольчик звенел, вышел на улицу и скрылся в закоулках Палермо.

Чуть погодя я зашел в магазин одежды и купил себе футболку и два летних костюма, положив их в пакет, любезно предоставленный кассиром. Прежде чем выйти из магазина, я сказал продавщице, что хочу примерить еще один костюм. В примерочной я соорудил из футболки нечто вроде мешка, развернул сверток с золотыми украшениями – браслетами, цепочками, серьгами и кольцами, – высыпал их в свой импровизированный мешок и покрепче завязал его концы. Затем я спрятал тюк между двумя новыми костюмами, что были в пакете, а ткань от украшений затолкал в каску. Покинув магазин, я выбросил каску в первый попавшийся мусорный бак. После этого я позвонил Паоле и сообщил ей, что должен срочно вернуться домой, в Казамарину, по семейным обстоятельствам:

– У тебя есть билеты. Можешь вернуться одна на Линозу, а я приеду туда через несколько дней.

Она вопила, как сумасшедшая. Я быстро положил трубку, вызвал такси и заплатил водителю вперед: до Казамарины было около двух часов езды. Прибыв в свой городок, я спрятал золото в надежном месте и тем же вечером, стараясь остаться незамеченным, сел на паром к Линозе.

На следующий же день я отправился на работу. Ровно через час позвонил отец. Он хотел удостовериться, что я на самом деле нахожусь на острове, – кто-то сообщил ему, что видел меня в Казамарине.

– Снова шпионишь за мной? – возмутился я.

Отец ничего не ответил, но стал названивать каждый день. Шестое чувство подсказывало ему, что моим словам доверять нельзя.

Паола позвонила мне вся в слезах. Ее родным стало известно про наш роман, и они не выпускали ее из дому. Но она уже подготовила побег и надеется скоро добраться до Линозы. Я разъяснил ей, что должен вернуться к себе домой, и обещал позвонить, как только доеду до Казамарины. Я повесил трубку: девчонка, верно, спятила.

Мой родственник разбудил меня с утра пораньше. Я должен был немедленно собрать все свои пожитки и исчезнуть. Меня разыскивали карабинеры.

Пока я прохлаждался на Линозе, мои приятели из Казамарины продолжали грабить. Вечером накануне некоторые из них были арестованы за ограбление и на допросе выдали карабинерам все, назвав и мое имя. Один карабинер, знакомый моего кузена, предупредил того, что Пеппе Темпеста и остальная шайка заложили меня.

Родня сделала все, чтобы защитить меня. Прежде чем карабинеры постучали в дверь моего домика на Линозе, я отбыл в Казамарину в трюме рыболовного судна. В голове не укладывалось, что Пеппе предал меня. Много лет спустя он объяснил мне, что выдержал избиение на допросе, но был обманут своим адвокатом, который солгал ему, будто я тоже сдал его. Лишь тогда я понял, в чем дело. А в те времена мы еще не успели набраться опыта в общении с правосудием.

Как только я прибыл в Казамарину, меня тут же переправили к родственнику в Равазу, местечко неподалеку от моего родного городка. Отец и дядья не приезжали навещать меня, опасаясь, как бы их не выследила полиция.

На мое имя пришла повестка, но я уклонялся от явки в суд. Я перебирался из одного городка в другой, менял жилье. Меня прикрывал целый клан родственников и их друзей. Я превосходно изучил географию своей провинции.

Это была ужасная жизнь, полная страха и лишений. Ночная тьма, молчание и одиночество стали моими единственными спутниками. С трудом мне удалось выпросить маленький телевизор – с условием включать его только по вечерам, когда из всех окон струится свет. Я перемещал пешком или на велосипеде, в постоянном страхе наткнуться на кого-нибудь из знакомых. Нет, такая жизнь была не по мне. Я устал прятаться и целыми днями играть в карты, смотреть телевизор или читать. Но в противном случае меня ожидала тюрьма.

Видя эти мучения, мой дядя предложил покинуть на время Сицилию и немного развеяться. Разумеется, он действовал без ведома деда и отца, которые хотели, чтобы я в полной мере прочувствовал, насколько жалкой и лишенной романтики может быть жизнь беглеца и преступника.