— Я буду молиться за тебя.

Поздно вечером, вернувшись в Зимний дворец, Николай Павлович сел за письмо к цесаревичу Константину.

«Дорогой Константин! Предстаю перед моим государем, с присягою, которую я ему обязан и которую я уже принес ему, так же, как и все меня окружающие, в церкви в тот самый момент, когда обрушилось на нас самое ужасное из всех несчастий. Как со стражду я вам! Как несчастны мы все! Бога ради, не покидайте нас и не оставляйте нас одних!

Ваш брат, ваш верный на жизнь и на смерть подданный Николай»3.

* * *

Петербургский военный генерал-губернатор Милорадович каждое утро встречал великого князя Николая Павловича у дверей его комнат. Он следовал за ним повсюду весь день и долго стоял у дверей вечером, после того как расставался с его высочеством. Михаил Андреевич всегда выглядел бодро, смотрел смело, даже несколько вызывающе, и вовсе не боялся быть замеченным в слежке.

Выражение лица Милорадовича изменилось, как только стало известно, что ему не доведется присутствовать на встрече с прибывшим в Санкт-Петербург великим князем Михаилом Павловичем, он вынужден был оставить братьев и выехать на пожар строений Невского монастыря. Генерал-губернатор не находил места и готов был расплакаться, видя, как великие князья направляются к Марии Федоровне.

Появление Михаила Павловича в Зимнем дворце сразу взбудоражило обывателей. Братья Николай и Михаил шли по дворцовому коридору, минуя длинную свиту людей с делом и без дела толпившихся тут, кто в тревожном ожидании будущего, кто в искании, на всякий случай милости разным посулам, переносом вестей. Для всех без исключения внезапное появление Михаила Павловича воспринималось происшествием первостепенной важности.

Многие знали, что младший из великих князей пользуется особенной любовью и доверенностью государя Константина, которому они присягнули. Известно было, Михаил Павлович только что приехал из Варшавы, а значит, знает все, о чем в течение нескольких дней они строили догадки. Он же, уставший с дороги, измученный внутренними терзаниями, ловил взгляды желающих прочесть в чертах его будущее России, мечтал об одном, скорее дойти до помещения, занимаемого Марией Федоровной.

Царедворцы забегали вперед, что-то шептали, а кто и норовил ухватить за мундир и остановить великого князя. И это была тягостная пытка его вопросами: «Здоров ли государь император? Скоро ли можно ожидать сюда его величество? Где теперь его величество?» Михаил Павлович знал, что истинный император российский находится не в Варшаве, а среди них, но между тем не считал себя вправе сие провозгласить. На вопросы, сыпавшие со всех сторон, на их заглядывания в глаза он отвечал отрывисто, что брат здоров, остался в Варшаве, о поездке сюда от него ничего не слышал.

Проводив до покоев Марии Федоровны младшего брата, Николай Павлович остался ожидать приглашения в другом помещении. Он знал от Михаила Павловича об отказе цесаревича Константина от престола, ему было известно, что из Варшавы в Петербург направлены письма не только вдовствующей императрице, но и председателю Государственного совета Лопухину. В посланиях Константин Павлович требовал исполнить волю покойного императора. Но Николая Павловича брали сомнения и страх. Великий князь не знал, как поступит вдовствующая императрица, до сей поры так и не высказавшая категорично своего мнения, что предпримут генералы во главе с Милорадовичем, которые заставили его присягнуть цесаревичу Константину.

Дверь открылась. Статс-секретарь Вилламов, слегка подавшись вперед, сделал взмах рукой, приглашая внутрь великого князя.

— Николай! Преклонитесь пред вашим братом: он заслуживает почтения и высок в своем неизменном решении предоставить вам трон, — сказала по французски Мария Федоровна, поднимаясь с кресла.

Он был готов услышать эту новость. Он был уверен, что матушка скажет такие или похожие слова, тем самым объявив намерение брата Константина отказаться от трона. Но, несмотря на свою готовность, Николай Павлович невольно задавался вопросом к самому себе: «Кто больше приносит из нас жертву: тот ли, который отвергал наследство отцовское под предлогом своей неспособности и который, раз на сие решившись, повторял только свою неизменную волю и остался в том положении, которое сам себе создал сходно всем своим желаниям, — или тот, который, вовсе не готовившийся на звание, на которое по порядку природы не имел никакого права, которому воля братняя была всегда тайной, и который неожиданно, в самое тяжелое время и в самых ужасных обстоятельствах должен жертвовать всем, что было ему дорого, дабы покориться воле другого?»

Он коротко сформулировал свои сомнения:

— Прежде чем преклоняться, позвольте мне, матушка, узнать, почему я это должен сделать, ибо я не знаю, чья из двух жертв больше: того ли, кто отказывается от трона, или того, кто принимает его при подобных обстоятельствах.4

Сидевший поодаль от стола Михаил Павлович поднялся. Его большие голубые глаза выражали недоумение. Он ничего не говорил, разводил руками.

— Николай Павлович! Вы обязаны принять это решение как должное, — строго сказала Мария Федоровна.

— Я приму его, если будет соблюден весь порядок передачи престола, — преклонив голову, ответствовал великий князь.

— Порядок будет соблюден при оглашении манифеста императора Александра I от 16 августа 1823 года и письма с отречением от своего права на престол цесаревича Константина, — не двигаясь с места, продолжала вдовствующая императрица.

— Сих актов без явной опасности публиковать нельзя. Надо стараться убедить брата прибавить к тому другой акт в виде манифеста, с изъяснением цесаревича Константина, которое бы развязывало от присяги ему данной, — упорствовал Николай.

— У нас нет времени на переписку с Константином Павловичем, — твердым голосом заявила Мария Федоровна и, считая разговор на эту тему законченным, подошла к Михаилу Павловичу, поглядывавшему с тревогой то на мать, то на брата.

Взъерошив на голове младшего сына большую кипу волос и оборачиваясь к Николаю Павловичу, она вдруг спросила:

— Как будем поступать с вашим братом Михаилом? Он и его спутники не принимали присяги Константину. Об этом знает весь Двор и это скоро станет известно Петербургу.

— Михаил должен покинуть столицу, — задумчиво сказал Николай Павлович.

— Я не был еще дома. Меня не видела моя семья, — встревожился Михаил Павлович.

— Никто и не говорил, что тебе надо ехать прямо сейчас, — улыбнулся Николай Павлович. — Сейчас ты поедешь от матушки в свой дворец, а вечером мы посоветуемся, как будем поступать далее.

— Но сначала мы отобедаем у меня, — властным голосом сказала Мария Федоровна, давая понять, что и дальнейшие действия великих князей будет определять она.