место — стоять на меже и гонять кричавок от сыти. Жаль, сейчас не лето!

Согласно склоняет голову:

— Жаль, не лето.

— Будешь грести снег, возить навоз, кидать уголь?

Отвечает тем же ровным голосом:

— Мастер Лемба обещал мне работу в тепле.

— Ну, раз обещал… Навоз или уголь?

Пугало вдруг встряхивается, подмигивает, скалит мелкие зубы:

— Нимрин та нимри, — уголёк к углю.

Вот так прямо и сказал, Тунья ушам не поверила. «Уголёк к углю, пар в туман, озноб к морозу» — слова из погребального причитания. Да не для простых похорон, по охотникам воют без слов. Со словами хоронят мудрых и не поминают те слова всуе. Тунья фыркнула:

— Нет уж, младший из младших слуг! Навоз к навозу! Пошли. Надеюсь, шерстолапы тебя не затопчут.

— Кто?

Тунья не стала отвечать. Отложила скребок, взяла светильник и пошла впереди, показывая дорогу. Слуга потянулся следом молча и так бесшумно, что показалось, отстал. Оглянулась — пробрало жутью, будто узрела нежить из сказок-страшилок, Тень во плоти. Дальше погнала его впереди себя, подсказывая повороты. А в хлеву новый слуга вылупился на скотину, будто, правда, первый раз увидел. Поймал удивлённый взгляд Туньи, сглотнул и сообщил:

— Распорядительница Тунья, имей в виду, я ничего, совсем ничего не помню и не умею. Я ничего не знаю про этих ваших шерстолапов. Что едят, куда гадят, повадки, как управлять… Дети знают, а я нет. Научусь или вспомню, но пока могу только самую простую работу. Я сейчас сильный, но глупый.

Тунью передёрнуло ознобом от его слов. Нелепое пугало, да. А если представить, что с хорошим, правильным охотником случилась такая беда? Например, с ней самой? Или, хуже, с Лембой?

Тунья набрала в грудь побольше воздуха и рявкнула:

— Эй, Рыньи, ты тут?

Подбежавшего подростка наградила подзатыльником, сгребла в охапку, стиснула до возмущённого писка:

— Ну, тёть!

Отстранила от себя, держа за плечи, заглядывая в хитрющие жёлтые глаза.

— Рыньи, я привела тебе новенького. Его кто-то стукнул по башке, и он забыл всё. Умеет только дышать, есть и ходить. Вильяра научила его словам, болтает он бойко, иногда даже слишком. Но что понимает, а что нет, я не знаю. Хвастает, что глупый, но сильный. Проверь. Поставь его на самую простую работу, чтобы не нагадил по дурости и сам не угробился. Глаз не спускай первое время. Учи всему.

Тут же оглянулась — новичок не слушал разговора, стоял столбом, рассеяно пялился на серые спины в загоне. Племянничек тем временем вывернулся из цепких лап Туньи.

— Ну, тёть! Сколько можно ковыряться в навозе и пасти дураков? Я в кузницу хочу, подмастерьем. Ты обещала!

— Зима длинная, Рыньи. Сперва докажи, что ты по праву жуёшь мясо в этом доме. Пока у тебя получается. Говорю не от нашего родства, а от гривны, — Тунья со значением коснулась золотого обруча на шее, — А новичка, чтоб ты знал, нашёл и привёз сам мастер Лемба. Новичок зачем-то нужен мудрым и лично Вильяре. Позаботишься о нём хорошо, тебя заметят и поблагодарят.

— Ладно, — буркнул подросток, оборачиваясь к новенькому и разглядывая его в упор. — Ну и ну! Я таких, как ты, даже во сне не видал. Звать-то тебя как?

Новенький ответил:

— Не помню. Мудрая Вильяра и мастер Лемба назвали меня Нимрином.

— А я Рыньи. Я здесь главный. Старший над младшими слугами. Будешь меня слушаться. Сперва походишь за мной, посмотришь, поучишься. Что непонятно, сразу спрашивай. Потом поставлю работать.

Глава 3

На самом деле, Рыньи просился в кузницу не слишком искренне. Глава дома Рамуи отправил внука учиться в дом Лембы, чтобы у них потом тоже был свой кузнец. А тётка приставила к делу, которое получалось у племянника лучше всего. Да, ухаживать за скотиной Рыньи умел и любил. Шерстолапы слушались его, как никого другого. Своенравные и опасные гиганты позволяли вычёсывать себя во всех местах, кататься верхом и даже таскать за хоботы. Рыньи видел малейшие перемены в их настроении ясно, как раскрытую ладонь… Так вот, шерстолапам Нимрин не понравился! Как пришёл вместе с Туньей, так они забеспокоились, будто почуяли хищника. То ли привыкнут к странному двуногому и примут, то ли нет. Проводя Нимрина по пещере-загону, объясняя, что здесь к чему и почему, Рыньи пристально наблюдал за своими подопечными. Шерстолапы буравили Нимрина свирепыми взглядами, переставали кормиться, матухи прятали за собой сеголетков.

— Не маши руками и не подходи близко к краю, могут сдёрнуть хоботом, — на всякий случай предупредил Рыньи новичка.

— Понял, — коротко отозвался Нимрин.

Обзорная галерея была выдолблена под потолком огромной пещерной залы так, чтобы снизу не достали. Кое-где высоты не хватало: Рыньи слышал, раньше шерстолапы не росли такими большими. Нимрин без подсказок определял опасные места и мягко, плывуче скользил вдоль самой стены. Вылитая горная зверюга, честное слово! Шарил вокруг диковатым взглядом, что-то варил у себя в башке, а вопросов не задавал. Тогда Рыньи спросил его сам.

— Эй, Нимрин, тебя вся скотина боится?

— Не знаю, не помню. А они меня боятся?

— Да, и это плохо! Шерстолапы стараются затоптать всё, что их пугает. Они умные и памятливые, могут долго ждать удобного случая. Запомни, если видишь такой изгиб хобота хотя бы у одного, близко не подходи.

— Близко — это сколько? Как они нападают?

Рыньи мог рассказывать о повадках скотины до позеленения, своего и слушателя. Но стадо в пещере совсем перестало кормиться и сбилось в тесную кучу, хоботами и бивнями наружу.

— Пошли отсюда, быстро, — велел Рыньи чужаку. — Потом попробую приучить их к тебе. Если не привыкнут, пусть Тунья ищет тебе другую работу.

Нырнули с галереи в узкий коридорчик с лестницей, вышли в соседней зале, на нижнем уровне. Здесь шерстолапов не было, пятеро слуг сгребали с пола водорослевую сечку с навозом, грузили в тележки и увозили к навозному колодцу. Рыньи оценил объём работы, сделанной в его отсутствие, привычно прикрикнул:

— Имейте в виду, дармоеды! Пока не заменим подстилку в этом загоне, спать никто не пойдёт.

Вместо того, чтобы зашевелиться шустрее, слуги насупились, сдвинулись плечом к плечу, сжимая тяжёлые кулаки. Самый мелкий из горе-работников был выше Рыньи на голову и вдвое тяжелее. За Рыньи стояла власть дома, потому он не испугался сразу, только опешил. Приоткрыл рот, ища верное слово, чтобы окоротить подчинённых… Да что ж за день такой! Шерстолапы бузят, и эти туда же! Нимрин молча встал рядом, готовый к драке. Пятеро громил мерзко заухмылялись, глядя на подростка и тощее нечто в обносках. Ясно же, в