— Должен-то должен, только больно ему это нужно!

— Зато мне нужно.

— Слушай, а может, хватит моего брательника?

— Нет, Стасик, Шуша эту тему не вытянет. Там серьезная контора, одних кулаков мало.

— Зачем тогда цапался?

— Это не я, это они… — Генка сердито потер нос. — Короче, с меня оперативка, с тебя Окулист, идет?

— Ну, я могу, конечно, попробовать, хотя реально рискую.

— Вся жизнь, Стасик, риск.

— Тогда это… Надо бы еще вот что…

— Ну-ну?

— Брат просил одного клиента срисовать.

— Опять в «Цивилизации»?

— Ага. Ты же знаешь, главный у них давно запал на эту игру. Но любит, чтоб у королей физии были, как у компаньонов. И чтобы, значит, именовались не королями, а президентами компаний.

— Да хоть маркшейдерами!

— Что еще за фрукты-овощи?

— Это не овощи, а профессия. Что-то там такое под землей… — Генка широко зевнул. Детские заказы Стаса его утомляли.

— Слушай! А может, мне сразу к главному обратиться?

— Смеешься, да? Братан сам к нему не суется. Давай уж лучше с Окулистом…

— Значит, договорились. Вечером пересечемся, — Генка отключил телефон, шатко прошел на кухню.

Воды, конечно, опять не было — ни в кувшине, ни в чайнике. Он подключил угольный фильтр к крану, пластмассовый носик нацелил в банку. Теперь набраться терпения и чуток подождать. Другие, конечно, так кипятят, но Генка хорошо запомнил выловленную в «нете» статью о хлорке, превращающейся при кипячении в боевое отравляющее вещество. Информация была подписана столичным академиком и в память запала крепко.

Чтобы как-то скоротать время, парнишка вернулся к себе, сумрачно взглянул на разворошенную постель. Это у него осталось с детства. Мама говорила, он и маленьким, вворачивался в наволочки, словно шуруп. Порой так закутывался, что начинал задыхаться. Теперь Генка не задыхался, но мерз. Потому что ноги оказывались снаружи, грудь и живот тоже, а одеяло удавом скручивалось вокруг шеи и рук. В общем — полный компот.

Подцепив одеяло за углы, Генка растянул его, словно баян, криво-косо сложил пополам. И еще пару раз — до размеров портфеля. Матрас скатал рулоном, упрятал под шкаф, подпер допотопной швейной машинкой. Подушку сунул поверх сложенного одеяла, довольно оглядел комнату и тут же услышал подозрительное журчание. Охнув, ринулся на кухню и, конечно, опоздал. Трехлитровая банка давно наполнилась, и переливающаяся через край вода весело растекалась по полу.

— Чтоб тебе коленом под одно место!..

Продолжая чертыхаться, Генка отключил кран и взялся за тряпку. Впрочем, удивляться не приходилось. Версия неудачного дня продолжала находить свое подтверждение.

* * *

Из всех Генкиных должников Вовчик значился в самых злостных. По этой самой причине вычислить студента-второкурсника и второгодника было сложнее прочих. На звонки он не отвечал, встреч избегал, частенько ночевал в общаге, подолгу задерживался в родном универе, где подрабатывал лаборантом на полставки. При этом деньги Вовчик занимал всегда с превеликой охотой — и не только у одного Генки, а посему отлавливать его следовало с умом и терпением.

Начал же Генка с того, что с универского сайта скачал список нужного факультета и уточнил расписание второкурсника Вовки. Еще пара звонков убедила юного сыщика, что неплательщик, скорее всего, дома. Да и где еще находиться человеку, задвинутому на бродилках? Тем более новинка западного «Старбола» вышла! А посему Генка вывел на экран последнюю скаченную через телефонный модем шар-версию Вовкиного квартала и, скоренько разработав нехитрый план изъятия долга, выскочил из дома.

Жил Вовчик в Пионерском поселке — среди бесформенного новостроя. «Много стекла и мало неба» — так говорили жители про новейшую архитектуру города Екатеринбурга. Генка по небу не страдал, однако вавилонские сооружения, грибами вырастающие там и тут, особого восторга у него не вызывали. Где-то он вычитал, что в достопамятном 1917 году в Екатеринбурге проживало чуть больше сотни тысяч людей. Сказка, если вдуматься! Ни тебе бойцовых собак, рыскающим по тротуарам, ни машинных пробок, ни районной администрации с милицией! Правда, и интернета тогда не было… Зато уже в восьмидесятые столицу Урала разбабахало аж на полтора миллиона! Кое-кого, понятно, лишние шесть нулей приводили в восторг, но нули — они и по жизни останутся нулями, а вот загазованность, тотальная толчея и вконец убитая зелень должны были заставить власть имущих задуматься. Хотя бы над тем — где играть малышам, куда выгуливать собак и какой процент свинца с медью будет вдыхать житель следующего десятилетия…

Впрочем, ни о чем таком Генка сейчас не размышлял. Зайдя в здание, расположенное напротив Вовкиного дома, он на лифте поднялся до шестого этажа. Окно на площадке оказалось намертво заклеенным, а вот на седьмом пареньку улыбнулась удача. Стекла здесь не было вовсе, и, вооружившись компактным китайским биноклем-десятикратником, Генка удобно устроился на подоконнике. Отыскать нужное окно не составило труда. Половина комнаты Вовчика скрывалась за шторой, зато другая половина просматривалась прекрасно. Но важнее всего было то, что в поле зрения попадал краешек стола и голая покачивающаяся нога. Кому она принадлежала, догадаться было несложно, — как и предполагал Генка, его клиент сидел за компьютером и резался в очередную «бродилку». Нога студента азартно подрагивала, иногда даже пришлепывала по полу желтой пяткой.

Генка спрятал бинокль в сумку и поспешил вниз. Перебежав улицу, приблизился к Вовкиному подъезду. Вызывать Вовчика по домофону он, конечно, не собирался, — наперед знал, что приятель затаится. Вместо этого наугад набрал случайный номер и на вопрос хозяев буднично отозвался:

— Почта! Откройте, пожалуйста…

Замок покорно пискнул, металлическая дверь легко отошла в сторону. Не дожидаясь лифта, Генка взлетел на нужный этаж. Влажно дохнув в глазок, заставил его затуманиться и только после этого нажал пуговку звонка. Прием был незамысловатый, но Вовик попался — открыл внутреннюю дверь и тем окончательно себя выдал. В глазок он тоже толком ничего не разглядел, но Генке такая конспирация была уже не нужна. Приблизив губы к дверной щели, он поторопил студента:

— Давай, давай, Вовик! Знаю, что ты дома, в окно видел.

Дверь отворилась ровно на длину цепочки.

— Ты?

— Винты! — передразнил Генка. — Думал, всю жизнь сможешь прятаться?

— Кто прячется-то? Никто не прячется, заходи…

Цепочка звякнула, Генка вошел в квартиру.

— Ну что? Объяснять ничего не буду, — сам знаешь, зачем пришел.

Долговязый Вовик съежился на треть, потом утробно вздохнул.

— Так это… Сессия же была, стипы у меня нет, а сейчас отработка, то-се…

— «То-се» кончилось, Вовик. И про отработку твою все известно. Я парень добрый — могу и подождать, но ты ведь никакой меры не знаешь.