наяву оказался не менее захватывающим, и градус интереса в голосе Василича слегка повысился.

– Стесняюсь спросить, а какие конкретно слова ты хотела услышать от Покемона?

– И этот туда же! Издеваетесь?! Боже, куда я попала?!

Виртуальные шипы Иньского гнева пронзили пространство, безжалостно угрожая уничтожением Яня на этой планете, но Василич был в другой реальности.

– Графиня, глубочайше вам сопереживаю (видимо отложенная книжка приключенческая), но техника безопасности запрещает при падении кого-либо кричать и резко двигаться, это может испугать лошадь и тогда уж точно серьезных травм не избежать.

– Какая нахрен техника безопасности? Я чуть не убилась!

Змеи, только что бывшие локонами, закачались вкруг лица Елены Прекрасной и зашипели, выдавая древние гены.

Толкаю дверь.

– Лена, прости. Просто ты так красиво летела, никто и никогда на моей памяти так красиво не летал. Потом так красиво упала, а потом так красиво лежала с разбросанными красивыми волосами, что я забыл про все на свете. Прости.

– Хм… – змеи поперхнулись заготовленным ядом.

– Да-да, графиня, – поддержал меня Василич, – я как представил, аж сердце зашлось от такой красоты.

– Сволочи – Елена Прекрасная смахнула с лица завитую рептилию – Ладно, давайте ужинать.

III. Лица

Дорогой читатель. Надеюсь, мне удалось создать героев достойных сопереживания, с которыми ты сможешь погрустить или откровенно поржать, преодолевая вместе с ними жизненные ситуации, так знакомые всем нам, и, возможно, скорректировать свое отношение к, казалось бы, стандартному житию, поскольку жизнь интересна и многообразна именно для наблюдающего, а настоящая история – художественный вымысел только отчасти.

Муза

Нестор включил ноутбук. Количество свалившихся «окон» повергло в растерянность, поскольку в компьютерах он ничего не понимал и был юзером с очень маленькой буквы. С большой буквы он был сварщик. Нестор взял телефон.

– Привет, не отвлекаю? Слушай, кажется, восстание машин началось, я его вчера включил, а он возмущается, не пойму – все на английском. На русском только два слова: «Принять» и «Отмена». Ощущение, что он хочет обманом купить мою душу. По дешевке. Да, сегодня то же самое, только окон поменьше и с угрозами на русском. С какими? Типа, если не подпишешься, то придется несколько раз перегружать комп. Пока просто отменить? Ок, спасибо.

Сонный голос школьного товарища и спасителя в сфере ай-ти технологий всегда действовал успокаивающе на робкого пред цифровым ликом «Газонокосильщика» Нестора.

Он закрыл все окна и открыл вожделенную закладку – сайт поэзии. На сайте объявлялось, что такого-то числа там-то будет вечер поэзии с такими-то мэтрами, регистрация здесь.

Страсть к поэзии Нестор приобрел одновременно с умением читать. Когда надоело читать вывески магазинов и витрины, он поставил табурет и дотянулся до многотомника с золотыми буквами, бывшем в те времена в каждом доме. Многотомник оказался сборником поэзии и дал Нестору ярчайшее детское переживание. Магия слова и ритма зашвырнула его девственное воображение в ожившие картины, как в сказку, и задала планку на всю жизнь. С тех пор рифмы отправляли Нестора в разные пласты восприятия: будь то мрачное философствование непростых отношений, ярость обманутой любви, пространные бесплодные самокопания или сжатое в точку во времени созерцание. И все бы ничего, если бы не крамольная мысль: мнилось Нестору, что он тоже сможет воплотить на бумаге какое-то свое переживание, да так, чтобы вызвать у читателя катарсис, не меньше. На деле все оказалось сложнее: образы были плоскими, ритм валким, искус позаимствовать оборачивался откровенным плагиатом, и Нестор понял, что дело в отсутствии вдохновения. Тогда он решил посмотреть на поэтов, что называется, «вживую». Возможно, музы, питающие отцовыми молниями локомотивы гениев, подкинут в топку его паровозика пару искр.

Аудитория универа давила духотой и недоуменными взглядами студентов, поклонников и критиков, поскольку Нестор сильно выделялся отсутствием печати надменного интеллекта на челе. На кафедре восседали приглашенные мэтры и интеллигентно общались вполголоса в ожидании начала. Над их головами висели в воздухе едва различимые, бесплотные музы, представляющие спектр эмоций, которым понадобился для выражения мужской ум. Одни были в ступоре, другие вульгарно лаялись, третьи нервно теребили подол хитона или впопыхах красили губы. Одни выглядели свежо, другие были откровенно потасканы. Нестор протер глаза, но музы не пропали. После приветственных речей вечер начался.

– Нестор, привет.

Нестор оглянулся и различил за плечом еле уловимые очертания. Похоже, что их никто больше не видел и не слышал – голос звучал словно в голове.

– Ты кто?

– Тсс, тише, я тут нелегально. Молчи и слушай, у меня мало времени. Я муза Очевидности и здесь, собственно, из-за тебя. Прошел слух, что ты хочешь стать поэтом, так вот, всех муз уже давно распределили, и на них очередь до Олимпа. Меня же закрыли под замок, потому что, видите ли, я делаю творчество нерентабельным. Так вот, если ты действительно готов стать поэтом, я тебе помогу.

– Мм, конечно, готов. Что надо делать?

– Все просто: надо описывать то, что происходит, а не то, что может произвести впечатление. Будь внимателен к деталям, они все тебе расскажут.

– Э, я попробую…

– Отлично! Теперь быстро проведем ритуал, извини времени в обрез, – получив согласие, муза, уже не скрываясь, залезла на стол, приосанилась и ораторским жестом подняла руку к небесам. Музы и мэтры на кафедре насторожились.

Внемли Отец Громовержец,

иже с ним боги Олимпа

внемлите тоже безумству,

подвигу, я бы сказала.

Смертного мужа из антов,

Нестора сына Сергея,

ибо теперь он причислен

к сонму поэтов – так вышло.

Знаю – раздутые штаты,

дебит-кредит, дыры в бюджете,

Морфея, Бахуса козни,

«да зачем геморрой этот нужен?»

Мой ответ – этот смертный способен

до людей донести очевидность

и лирой своей излечить

вашу старческую тугоухость.

Закончив вещать в небеса, Муза повернулась к Нестору.

Да наречешься поэтом

Нестор адепт Прометея,

в дар же прими от меня

сей чудодейственный символ

Для изыскания меры

чувственной разных эстетик

и для изгнанья иллюзий

на вот тебе «сраный веник»!

В поднятой руке Музы засиял золотым ореолом веник. Величественным жестом она взмахнула им, и происходящее в аудитории стало как будто четче. Из-под самоуверенности красавца слева выглянул страх забвения, парфюм критика очертил проблемы с желудком, а интонации «оды любви» возопили о финансовых проблемах.

– Ну вот и все, товарищ поэт, – сочувственно усмехнулась муза. – На связи! – и пропала.

Взгляды творческих пар с кафедры недобро оценивали.

Досидев вечер, Нестор вышел на воздух с облегчением. Груз полученной информации требовал распределения во избежание крена. Доехав до дома, он набрал в поисковике – Муза Очевидности. Ничего конкретного, кроме – Муза Александровна Сипач,