– хлипкий язычок с треском вывернулся, и дверь распахнулась.

За дверью, подпирая могучими рогами старую люстру, стоял синий бык. Он печальным с поволокой взглядом окинул с головы до носков модных туфель Егора Ароновича, мельком взглянул на Алину и, укоризненно покачав головой, продолжил лениво жевать.

Лавстори

Обычно с такси ему везло. Стоило поднять на обочине большой палец, как сразу появлялся свободный автомобиль.

Он вышел из подъезда с объёмной сумкой и «голосовал», высматривая такси в плотном потоке. Останавливаться никто не спешил.

– Мистер Мерфи, доброе утро. Переезжаете? С утра уже четвертый баул.

Он вздрогнул и обернулся. Пожилой консьерж Майк стоял за спиной и разглядывал вместительную хоккейную сумку, оставшуюся еще со студенческих времен.

– Привет Майк. Нет, перевожу вещи Клары ее родственникам.

– У мисс Клары все хорошо?

– Да, более чем. Мы расстались.

Майк с сочувствием кивнул.

– Так бывает, но ведь жизнь продолжается. Удачного дня, мистер Мерфи.

– Спасибо, Майк, и тебе.

Желтое с шашками авто вырулило из потока и остановилось, что было хорошим знаком: предыдущие машины приходилось ждать по полчаса. Загрузив сумку в багажник, он сел на заднее сидение и назвал адрес. Машина ловко втерлась в поток.

Примерно год назад он вот также ехал на работу, когда под колеса такси вылетела женщина. Чудом не сбив ее, водитель успел затормозить. Не дав опомниться, она прыгнула на переднее сидение и взмолилась отвезти ее по такому-то адресу, потому что это вопрос жизни и смерти. Естественно, джентльмен не может отказать даме в такой пустяковой услуге, и такси сделало немалый крюк, подбросив женщину до цели. Так они познакомились.

Ей было под сорок и звали ее Клара. Хоть и выглядела она моложе своих лет, но характерная усталость на дне зрачков и проскальзывающее разочарование в тоне выдавали ее с головой и были изюминкой, такая легкая патина печали, которая располагает к себе, ибо слегка печальный человек неопасен. Они ходили в театры и рестораны или просто дурачились где-нибудь на пикнике в велосипедном походе и вообще старались проводить вместе больше времени. Прекрасная фигура, точеные черты лица, глубокий голос расправляли за его спиной романтические и, как ему казалось, зрелые крылья. Вскоре он предложил ей переехать к нему, предвкушая недолгий притирочный период и как следствие женитьбу со всеми прикрасами уютной семейной жизни.

На следующий день после ее переезда, не поймав вовремя машину, он опоздал на важную встречу и получил выговор. Не криминальная вроде бы оплошность в течение месяца выросла в проблему, и концу месяца его перевели с ответственной должности на абсолютно никому не нужный участок работы. Клара отреагировала на его понижение легкой улыбкой и уверениями, что все это жизненные мелочи. На нервной почве ему стали сниться кошмары. Он просыпался с криком посреди ночи от невозможности дышать и в полубреду видел ее красивые печальные глаза и странную хищную улыбку. Она по-матерински нежным голосом убаюкивала его, и кровь стыла от этой колыбельной еще больше. Тяжелая неизвестная болезнь выпивала здоровье из тела серым вурдалаком, немощью приковав к постели. Несколько раз сквозь бред он слышал, как звонили его друзья с намерением проведать, но Клара им отвечала, что посещение не рекомендовано врачами, и постепенно звонки прекратились. Однажды ее пристальный взгляд разбудил его среди ночи – она, улыбаясь, сидела у кровати.

– А ты живуч. Некоторых и на полгода не хватает.

– Кто ты? Зачем я тебе?

– Я бы сказала, что я древнейшая суть зла, которая живет по сей день в каждой нормальной женщине, но я сама в эти сказки не верю. К великому сожалению, господь не создал ничего более-менее приличного противоположного пола, и поэтому нам приходиться с вами уживаться. С вами, в смысле, с мужчинами. И если многих вы хоть как-то устраиваете, то я предпочитаю использовать вас просто как корм.

– Что ты со мной сделала?

– Ой, ладно. Я тебя не травила ничем, это для дур. Каждая нормальная баба знает, как выесть такую примитивную форму жизни как вы. Я – точно знаю. Скоро ты умрешь, и никто не найдет в твоих останках никакой отравы, а я найду себе следующую перемену блюд. Хотела бы сказать, что мне жаль, что все так получилось, но врать не буду, – она заботливо поправила одеяло. – Знаешь, последние капли человеческой жизни –это самое вкусное, самое настоявшееся. Это – для гурманов.

Но он выжил. Он выжил и ехал сейчас в такси с воспоминаниями о ней. Несомненно, это было приключение всей его жизни. Еще бы, нечто сверхъестественное коснулось его размеренного, и в сущности, стандартного бытия. Он люто ненавидел это существо за высокомерие и могущество и так же сильно любил, подозревая, что за тоже самое. Конечно, порвать с такой женщиной неимоверно сложно, но у него получилось.

За окном машины красовался бескрайний океанский пейзаж с белыми легкими мазками чаек над волнами, и он попросил таксиста высадить его здесь, на высоком морском берегу. На краю обрыва он поставил у ног сумку и вдохнул полной грудью соленый морской воздух. Внизу прозрачные тонны волн били в отвесный берег, разбиваясь в облака водяной пыли, в которых символом самой жизни играла яркая радуга. Что-ж, он будет скучать по ее странной улыбке, глубоким печальным глазам, молочным плечам и ямочкам ключиц, по тонким пальцам и красивейшим ногам, лежащим сейчас в сумке. Носком ботинка он столкнул сумку с обрыва, развернулся и быстрым шагом пошел к дороге, на ходу «голосуя». Не успел он дойти до обочины, как из-за поворота выскочило желтое авто и остановилось, слепя хромированным бампером.

Один день из жизни дембеля Сереги

Так просыпается главный герой в голливудском триллере – не помня, кто он, где он и как сюда попал.

Наш герой выпал из небытия, открыл глаза и увидел примерно в тридцати сантиметрах перед собой пыльные, крашенные коричневой краской доски. Шляпки гвоздей строем сидели в досках, и кое-где их можно было зацепить плоскогубцами. Некоторое время он изучал трещины на краске, с тревогой ожидая хоть какой-нибудь мысли. И дождался. «Это, видимо, пол. Если это пол, то почему я на него не падаю? И вообще, кто я?». «Серега» – пришло из пустоты.

Герой примерил имя на себя – легло как влитое. Сразу полегчало, и Серега, собрав в пересохшем рту немного слюны, попытался плюнуть, чтобы определить гравитацию. Но плюнуть не получилось: все лицо онемело и губы не слушались. Тогда Серега просто открыл рот и дал слюне вытечь наружу. Слюна растянулась тонкой