внимательный. Настороженный. И… очень голодный. При этой мысли шея холодела и начинало ломить затылок, словно я только что глотнула ледяной воды из родника.

Я зависла в каком-то дурном безвременье между сном и явью. Сознание отказывалось работать, а заснуть все не получалось. Поэтому в воображении рождались картины прошлого, необычайно яркие, сюрреалистические пейзажи и монстры. В конце концов, я ведь разумная девушка, верно? Кто может смотреть мне в спину, если я сижу, прислонившись этой самой спиной к стене вагона? Никто. Значит, мне кажется. Это просто игры разума, не более того. Чтобы отвлечься от глупостей, я раз за разом повторяла, словно заклинание: “Взять экипаж до побережья, южный край Вердена, Яблочная улица, дом с грифонами”. Пожалуй, именно оно помогало мне держаться и не плакать от усталости.

В Китре поезд стоял всего пять минут.

Кондуктор помог мне сойти со ступенек на низкий перрон, я сделала несколько шагов вдоль вагона и застыла, глядя как вдали восходит солнце над серебристой полоской моря. Ветер гладил меня по волосам и шептал: “Смотри, ты совсем близко!”

Несмотря на то, что вокзал был очень маленьким, и внутри не было ни одной живой души, на площади перед ним стояло с десяток экипажей. Я застыла, наблюдая, как лошади что-то деловито жуют, как господа с дорожными саквояжами и чемонадами подходят один за другим к возничим, торгуются, а потом уезжают прочь… Скрипели колеса, звенели бубенцы на поводьях, лоснились блестящие лошадиные шкуры. Это был какой-то совсем другой мир, не похожий на тесную духоту купе, другие люди, другое… Тут я вздрогнула, мысленно выругала себя и зашагала через площадь. Если постою еще немного и поглазею, рискую остаться тут надолго. Все экипажи разберут.

— Верден? — спросили меня, не успела я и рта открыть. — Двадцать флоринтов, и лошадкам на еду — сколько не жалко.

Подхватили мой рюкзак без спроса, закинули в маленький экипаж, я молча кивнула и полезла следом. У меня не было сил ни спорить, ни торговаться. Пусть хоть на Пустой берег везут, лишь бы там было где искупаться и выспаться.

2.4

Большая часть дороги шла вдоль берега, и я вдосталь нагляделась на белую пену и волны бутылочного цвета, на громадных серьезных чаек, которые вышагивали по галечному пляжу, на покосившиеся деревянные пирсы и треугольнички парусов вдали. По воде скакали солнечные зайчики, птицы пронзительно кричали, ветер забрасывал горсти соленых брызг в окно экипажа, а я улыбалась и ни о чем не думала. Просто не было сил.

И хорошо, что их не было! А то места бы себе не находила от волнения. Что же то скажет дядюшка, когда я возникну на пороге нежданно-негаданно? Подготовить приветственную речь не получилось — что ж, значит, будет экспромт.

С другой стороны экипажа проплывали улицы и площади Вердена. Уличные кафе с разноцветными навесами над маленькими круглыми столами, голубые и бежевые дома, украшенные ракушками, пузатые балкончики с цветочными горшками, крохотные магазинчики и… тишина. Если море шумело и шептало, то город еще не проснулся и смотрел на меня вполглаза сквозь опущенные ставни.

К тому моменту, когда мы свернули на Яблочную улицу, дома отступили от мостовой, спрятались за низенькими оградами, деревьями и клумбами. Чем дальше от центральной площади, тем больше было вокруг зелени. Тот самый дом с грифонами, к которому я стремилась, прятался так глубоко в саду, что с дороги была видна только крыша. И грифон на ней.

Я выбралась из экипажа, медленно отсчитала деньги и несколько мгновений стояла, глядя на маленькую калитку, с решеткой из переплетающихся железных ветвей. Я протянула руку и погладила тоненькие листочки. В них чувствовалась одновременно и хрупкая красота, и сила. Пожалуй, если бы какой-нибудь вор соблазнился дядюшкиным садом и купился на обманчиво изящное плетение ограды, его ждал неприятный сюрприз. Здесь явно не только кузнец потрудился…

Тут дверь скрипнула под моей рукой и отворилась.

Похоже, признала за свою. Та самая магия, которую я даже не почувствовала — только предположила! — уже сработала. Дядюшка и вправду позаботился о том, чтобы я могла явиться сюда в любое время дня и ночи.

Я подхватила с земли рюкзак и медленно пошла по дорожке к дому. Воздух пах зеленью и морем, он был таким чистым и прозрачным, что у меня кружилась голова и хотелось летать. Летать вместо того, чтобы с усилием делать шаг за шагом, держа себя в руках из последних сил, чтобы не разрыдаться от усталости и не усесться прямо тут, на камни, не дойдя до цели совсем немного.

Когда я подошла к крыльцу, на пороге уже стояла служанка. Худая, длинноносая, в сером форменном платье и до блеска начищенных туфлях.

— До… доброе утро, — проговорила я.

— Доброе утро, госпожа, — кивнула она. — Чем могу быть полезна?

— Я… к мистеру Винсу. Он… мой дядя. Скажите, он сейчас дома? Или в путешествии?

Я помнила, что тогда, после разговора со мной-маленькой,  дядя, кажется, уехал из нашего имения довольно быстро. Но направился ли он сюда? Или в столичную квартиру? Или…

— Вы Грета? — служанка подняла брови, и по ее бесстрастному лицу тенью проскользнуло странное выражение. Как будто она одновременно была рада видеть меня и… чего-то боялась.

— Д…да. Дядя сказал мне, что он предупредил слуг, и…

— Он предупредил, — служанка коротко поклонилась. — Давайте, я провожу вас в комнату. Кажется, вы устали с дороги.

— Спасибо!

— Я Мод, — служанка посторонилась, пропуская меня меня в дом, быстро развернулась и куда-то повела, шурша юбкой по полу. — Простите, спальня на втором этаже не готова, пока устрою вас в гостевой. Согреть воду для ванной?

— Да-да, спасибо! — я даже по сторонам толком не глядела, просто шагала следом за Мод и предвкушала, как смою с себя дорожную пыль и прилягу. Буквально на минуточку. Просто прилягу на кровать!

— Сюда, — она привела меня в маленькую светлую комнатку со скошенными окнами. Лучи солнца лились на пол сквозь желто-оранжевые витражи из толстого стекла, теплые, словно мед или жидкий янтарь. Узкая кровать была заправлена белым шелковым покрывалом.

— Когда вода будет готова, позову вас, — Мод еще раз поклонилась и прошелестела прочь из комнаты.

Я опустила рюкзак на низенький комод и присела на кровать. Потом прилегла и закрыла глаза, буквально на мгновение. А когда открыла, за окном было уже темно, и из сада