государства и его культуры, стремиться уйти от него или попытаться перестроить политических лидеров в своих собственных интересах? Эти отношения должны стать более четкими и раздельными в своих убеждениях и ортодоксии, или, наоборот, стать более сговорчивыми для понимания общей культуры и внешнего мира? Должны ли христиане взять в руки оружие, чтобы противостоять тираническим режимам? Если государство-нация оказалась такой шаткой скалой, то христиане могли бы стать духовной силой в единой Европе, поднявшись над постоянным соперничеством. Какой властью должны обладать христиане, живущие в таком мире?

Однако мучительный процесс после Великой войны заставил все церкви отказаться от традиционной мысли о мировом христианстве, вернуться к своим собственным духовным и интеллектуальным ресурсам. В различных обществах это означало исследование древних форм веры, что повлекло создание нового союза православия и протестантизма и подтолкнуло повсеместное харизматическое возрождение. Особенно в Соединенных Штатах выросли пророческие идеи и вера во второе пришествие Иисуса Христа. Первоначально эти идеи и движения появлялись вне официальных церквей, но в наше время они пользуются впечатляющими успехами, начавшимися еще в 60-е гг. К концу века такие альтернативные идеи стали уже представлять собой новый христианский мэйнстрим, подменяющий то, что когда-то было основными церквями.

Переделка иудаизма

Другие религиозные направления столкнулись с проблемами, которые уже переживало христианство в условиях подчинения государству с его секулярной культурой. Через спектр веры верующие видели гибель миров. Как кризис войны дискредитировал государственные союзы, так и верующие были отовсюду изгнаны и разобщены, что давало им право на вызов идеям ассимиляции и началу утверждения новых законов. Среди евреев и мусульман мы тоже видим революционный сдвиг в установках по отношению к государству, новое определение веры в противовес более широкой культуре и поиск независимых источников авторитета и подлинности. На оценку великих подвижников и мучеников веры, на новые религиозные стили сильное влияние оказало быстро распространяющееся глобальное течение мысли, которое часто претендует на возврат к чистому прошлому. Для многих христиан их новая история уже происходит в землях, далеких от религиозных центров.

Если XX век перекроил географию христианства, то его последствия для иудаизма были еще более потрясающими. Очевидно, евреи не были в состоянии зависеть целиком от дружественных государств перед войной, им хватало тех работоспособных механизмов, которые они создали в нескольких странах. Но кризис войны в 1914 г. также вселил в них надежду, что их восторженный патриотизм приведет к полному признанию их членства в национальном сообществе и уважению прав евреев. Но война затянулась, а антисемитизм распространился по всему континенту с ядовитым элементом из теории заговора. В 1916 г. германское правительство провело перепись «еврейского элемента» для изучения обвинения, которое выдвигалось против еврейских солдат за уклонение от своих фронтовых обязанностей. Для немецких евреев этот акт был подобен предательству, под сомнение было поставлено всё, даже то, что было само собой разумеющимся, — их лояльность к немцам. Между тем в России враги революции обвинили большевиков в еврейском заговоре, и эта тема стала основной в европейском праве. Позиции евреев в Европе становились все более опасными. Кто оставался хотя бы теоретически благожелателен к отвергнутой ассимиляции среди писателей и мыслителей, сам подвергался опасности быть изгнанным или признавался за еврея. Еврейские школы, которые перед войной очень хвалили секуляризм, теперь заново пересмотрели старые аспекты веры, включающие в себя хасидизм и каббализм.

Война также создала новые возможности в виде Декларации Бальфура[27] и последующего роста сионизма; эти события были бы просто немыслимы, за исключением тысячелетнего волнения в 1917–1918 гг. Как отметил Джеффри Уиткрофт, «Первая мировая война изменила всё, без нее не было бы ни Российской революции, ни Третьего рейха, ни еврейского государства». Но мы также считаем: современный иудаизм не имеет ничего общего с ООН, которую мы знаем[28].

После халифов

Для мусульман война также изменила всё. Современные политические лидеры смотрят нервно на силу радикального ислама, и особенно на те его варианты строгого фундаментализма, которые мечтают вернуться к первозданному исламскому государству, основанному на жесткой интерпретации исламского закона шариата. Особую озабоченность вызывают крайние исламистские движения, обычно объединяющиеся с такими государствами, как Саудовская Аравия и Пакистан, но зачастую существующие автономно. Термин «джихад» спровоцировал кошмары в западном политическом дискурсе. Все концепции, связанные с ним, были хорошо известны еще столетие назад, но как кризис они проявились во время войны и больше всего после нее, которая и принесла их в современный мир. О чем мы думаем сегодня, как не о современном исламе, о настырных, уверенных в себе агрессивных сектантах, которые произвели в мире переполох, но они связаны, опять-таки, с мировой войной. Ислам, конечно, существовал в 1900 г., но современный исламский мир появился только в 1918 г.

Самым шокирующим и эффективным мусульманским объединением был халифат. Хотя в исторических исламских обществах никогда не было строгой теократии, и можно предположить, что религиозная власть всегда будет опираться на суверенное государство. Халиф был преемником созданного Мухаммедом общества и гарантом мирового единства уммы — мусульманской общины[29].

Как ислам мог выжить без четко выраженного материального символа в своих сердцах? Позднее исламские движения искали разные пути жизни в таком загадочном и бесплодном мире, и решения найдены были весьма разнообразные: неоортодоксия и неофундаментализм, либеральная модернизация и национализм, харизматическое лидерство и милленаризм. Для многих мусульман возрождающаяся религиозная преданность переиграла национальную или имперскую принадлежность. В этой волне вооруженных восстаний мгновенно узнается рука американского стратега, привыкшего сегодня к идее турбулентного кризиса, распространившегося от Северной Африки через Ближний Восток до Центральной и Южной Азии. А для мусульманских приверженцев эта повстанческая борьба — смысл джихада. Весь план вооруженных сопротивлений для своих активистов специально разработан исламскими структурами и институтами, контуры которых очень знакомы сегодня.

Сразу после войны самые значимые современные движения в исламе нашли выход из политического брожения, в том числе наиболее радикальные, такие как исламский экстремизм и сепаратизм, который в конечном итоге породил исламское государство Пакистан и новые фанатичные течения преобразованного иранского шиизма. Несмотря на эти изменения в вере, для всех мусульман по-прежнему важно почтительное отношение к государству саудитов, которое доминирует над святыми местами и где находятся корни строго традиционного понимания веры.

Изменения внутри ислама, в свою очередь, оказали влияние на приверженцев других вер, с которыми мусульмане уже давно взаимодействовали. В огромной индийской империи господствовал индуизм. Индусы оказались перед более воинственной верой, не желающей ни с кем мириться и идти на компромиссы, а также не желающей видеть себя только частью широкого индийского континуума. Индусы отделились как от воздействия