поставлена задача — из района Ондин, во взаимодействии с 13 полком, который по имеющимся данным находится в районе Кейдзио, наступать на север, окружив город Кайею, уничтожить имеющуюся там группировку северных войск и в течение недели занять провинцию Кайею.

По агентурным данным, полученным через трудовую партию Южной Кореи, у Ли Сын Мана состоялось секретное совещание, на котором Ли Сын Ман заявил, что обращение северян о мирном объединении есть не что иное, как ультиматум и, что северяне обязательно начнут наступление в августе или в сентябре. Ли Сын Ман заявил, что южане должны упредить северян и начать наступление в июле.

По агентурным данным, сейчас происходит перегруппировка южно-корейской армии. Гражданское население эвакуируется из районов, прилегающих к 38 параллели.

По линии северян закончено проведение мероприятий, изложенных в телеграмме 416. Дано указание командирам дивизий, расположенных в районе территории 38 параллели, а также командирам полицейских бригад, охраняющих параллель, привести части в боевую готовность.

Ким Ир Сен принял решение передислоцировать корейские дивизии НОА Китая в Корею…»[19]

30 октября Сталин обрушивается с критикой на совпосла в Пхеньяне за провоцирование активных операций северян против южан. В шифровке из Центра говорилось:

«Вам было запрещено без разрешения центра рекомендовать правительству Северной Кореи проводить активные действия против южных корейцев и было указано на необходимость своевременного представления докладов в центр по всем намечаемым действиям и возникающим событиям на 38 параллели.

Эти указания Вами не выполняются.

Вы не донесли о подготовке крупных наступательных действий 3 полицейской бригады и фактически допустили участие в этих действиях наших военных советников.

Вы также не донесли о начале боев 14 октября, о которых нам стало известно лишь спустя четыре дня и к тому же из других источников. Ваш же доклад по этому вопросу был получен 20 октября и то в результате специального требования к Вам со стороны Министра Вооруженных сил.

Указываем Вам на неправильность Ваших действий и на невыполнение директив инстанции, обязываем дать объяснение и требуем строгого выполнения данных Вам директив»[20].

Штыков в ответной депеше попытался оправдаться:

«…11 октября во время беседы советник при министре внутренних дел полковник Бодягин сообщил мне, что по указанию министра внутренних дел Пак Ира, командир 3 полицейской бригады готовит захват одной из двух высот, которые занимают южане севернее 38 параллели. Я спросил у товарища Бодягина, что высоты эти в действительности севернее 38 параллели и имеют ли они какое-нибудь значение для обороны 38 параллели. Полковник Бодягин ответил, что эти высоты севернее 38 параллели на полтора километра и что одна из этих высот является господствующей над большой территорией севернее 38 параллели, что южане, находясь на этих высотах, систематически ведут обстрел мирного населения, работающего на полях. Я порекомендовал полковнику Бодягину еще раз разобраться в этом вопросе, переговорить с генералом Смирновым и о результатах сообщить.

13 октября полковник Бодягин сообщил, что он разобрался в этом вопросе, беседовал с генералом Смирновым и они считают, что эту высоту (Ын-Фа-Сан) следует отобрать у южан поскольку эта высота севернее 38 параллели на полтора километра, господствует над большой территорией севернее 38 параллели и не дает возможности использовать северянам единственную рокадную дорогу, идущую вдоль 38 параллели. При этом Бодягин заявил, что если этого не сделают северяне в октябре, то зимой 3 полицейской бригаде тяжело будет держать связь со своим правым флангом.

Я еще раз переспросил полковника Бодягина о целесообразности операции по захвату высоты Ын-Фа-Сан и, получив утвердительный ответ, предупредил его, чтобы он внимательно следил за тем, чтобы северяне не нарушали 38 параллели.

Так обстояла фактическая сторона дела.

Никаких рекомендаций я правительству Северной Кореи производить активные действия против южных корейцев не давал.

Моя вина заключается в следующем:

Во-первых, в том, что я не придал этой операции большого значения, считая, что эта операция носит сугубо ограниченный, местный характер, то-есть возвращение высоты, занятой южанами севернее 38 параллели, а следовательно она не может вызвать каких-либо серьезных ответных действий со стороны южан.

Во-вторых, мне следовало бы порекомендовать полковнику Бодягину в свою очередь порекомендовать корейцам воздержаться от проведения этой операции, пока он внимательно не изучит этот вопрос, а мне в это время доложить Вам и получить необходимые указания.

В-третьих, моя вина имеется в том, что я с опозданием (18 октября 1949 года) доложил о событиях на 38 параллели в связи с занятием высоты Ын-Фа-Сан. Однако, я телеграмму послал до того как получил запрос от МВС»[21].

Кремль, однако, остался неудовлетворен и в своей очередной депеше послу вновь продемонстрировал полное отсутствие у советского руководства на тот период каких-либо воинственных планов на Корейском полуострове:

«…Представленное Вами объяснение является совершенно неудовлетворительным. Оно свидетельствует о том, что Вами не выполняются директивы, которые Вы получили в Москве.

Вместо того, чтобы строго и неуклонно проводить в жизнь указания центра о том, чтобы не допускать осложнений на 38 параллели, Вы занялись обсуждением этого вопроса и по существу указаний не выполнили.

Ставим Вам это на вид»[22].

6 января 1950 года Т. Ф. Штыков предоставил свежие доказательства растущей агрессивности на Юге:

«В соответствии с полученной информацией, в январе 1950 года Госсовет марионеточного правительства Ли Сын Мана провел совещание, посвященное политической ситуации в Южной Корее.

…На совещании, в частности, говорилось, что Америка не оказывает достаточной помощи ни для ведения войны, ни для объединения страны невоенными методами. В этой связи предлагалось решать вопросы самостоятельно, сосредоточить силы для нанесения «последнего, решающего удара»…Ли Сын Ман предложил объединить Корею одним ударом…а затем вместе с Японией и США развернуть широкое антикоммунистическое движение»[23].

Позднее, 2 сентября 1950 года, Штыков направил в Центр копию секретного документа лисынмановского правительства, из которого видно, что Сеул действительно горел желанием развязать войну против северян:

«…Передаю меморандум ЛИ СЫН МАНА профессору ОЛИВЕРУ, обнаруженный в секретных правительственных архивах лисынмановского правительства.

Этот документ раскрывает агрессивный план клана ЛИ СЫН МАНА…

ШТЫКОВ

2 сентября 1950 г.

«30.9.49 г.

Кому: ДР.РОБЕРТ Т. ОЛИВЕР.

От кого: ПРЕЗИДЕНТА СИН МАН РИ.

Я получил Ваши письма и благодарю Вас за них.

Я не намерен квалифицировать господина КРОКК, как ло-биста или что-нибудь в этом роде.

…В моем последнем письме я просил Вас выяснить