— Бабушка убьет тебя, если узнает, что ты пускаешь в сад незнакомцев, — фыркнула я.

— Только если она узнает. Я смогу убедить бабулю, что сама все расчистила, — улыбнулась Айрис. Ее телефон зажужжал, и она достала его из кармана, чтобы посмотреть на экран. — О, черт, мне нужно идти. На южной стороне появилась бродячая собака, и Андреа нужна моя помощь, чтобы поймать ее, пока животное не попало под машину.

Айрис вскочила на ноги, поцеловала меня и сбежала из комнаты вниз по лестнице. Я услышала, как она попрощалась с Лютером, прежде чем входная дверь захлопнулась. С тихим вздохом я поднялась на ноги и взяла валик с краской.

Глава 4

Бен

Я припарковался перед гостиницей и заглушил машину. Несколько минут просидел в темноте, откинув голову назад и закрыв глаза. Ужин прошел… хорошо. И как бы тяжело мне ни было это признавать, Брайс понравилась. Она оказалась забавной и умной, и по ней сразу видно, как сильно она любит Гриффина. Они идеально подходили друг другу, как бы быстро не сошлись. Я боялся, что Гриффин совершил ужасную ошибку, но после нескольких часов, проведенных с ним и Брайс, понял, что мои опасения излишни.

Конечно, радость от того, что Гриффин нашел своего человека, не помешает убедить его покинуть Уиллоудейл. Просто нужно изменить план. Именно поэтому завтра я найду возможность поговорить с Брайс наедине. Я уговорю ее переехать в Хейвенпорт вместе с Гриффином, и беспокойство о брате наконец-то перестанет терзать мой разум.

Я выбрался из машины и поднялся на крыльцо. Из холла лился теплый свет. И только я зашел внутрь, как Лютер помахал мне рукой из гостиной.

— Привет, мистер Моррис! Можно вас на секундочку?

Я с тоской посмотрел на лестницу, затем повернулся и направился в гостиную.

— Привет, Лютер.

— Привет! — На деревянном полу лежал большой малярный холст, и Лютер сидел посередине, окруженный баночками с краской и рисунком дилофозавра. Лютер гордо держал его в руках. — Вам нравится моя картина?

— Она великолепна, — похвалил я работу. И я не пытался обмануть Лютера. У парня настоящий талант.

— Спасибо. Когда вырасту, стану художником и певцом. А на досуге буду рассказывать людям о динозаврах, — поделился Лютер.

Я усмехнулся и сел на диван.

— Многовато профессий.

Он пожал плечами.

— У меня много энергии. Во всяком случае, так говорит мама. Посмотрите на это!

Лютер поднял планшет, стоящий справа от него. На экране отображался веб-сайт канадского Парка динозавров.

— Вы ведь бывали в этом парке? — спросил он.

— Много раз, — кивнул я.

— Он такой классный, как выглядит?

— Круче, — заверил я.

Лютер усмехнулся.

— Когда-нибудь я туда обязательно съезжу. Я и мой друг Ноа. Мы собираемся пойти туда и в Королевский музей Тиррелла. Я хотел туда попасть с самого детства.

— Сколько тебе лет? — спросил я.

— Семь, — ответил Лютер. — Но через четыре месяца мне исполнится восемь. В прошлом году мы уже почти поехали в парк и музей, но в доме сломался кондиционер, и маме пришлось использовать отпускные деньги, чтобы его починить. Но она пообещала, что отвезет меня, как только снова накопит денег.

Мы оба подняли глаза, когда прямо над нами раздался громкий удар. Я нахмурился.

— Что это было?

— Мама ремонтирует третий этаж, потому что нас будут рекламировать в интернете на каком-то известном туристическом сайте или что-то вроде того. Она говорит, что для фотосессии все должно быть идеально. Иначе нам, возможно, придется закрыться и переехать обратно в Хейвенпорт. — Лютер скорчил гримасу. — Я не хочу туда возвращаться. Там отстой.

Не в силах побороть любопытство, я спросил:

— А твой отец живет здесь?

— Нет, он в Хейвенпорте. Моя мама развелась с ним, потому что он регулярно подкатывал шары к своей секретарше.

Моя челюсть упала на чертовы диванные подушки.

— Это тебе мама рассказала?

— Нет, я слышал, как это говорила Айрис.

— Кто такая Айрис?

— Мамина лучшая подруга. Она очень веселая. — Лютер изучал свою картину. — Как думаете, может, добавить блесток?

— Э-э…

— Блестки все делают лучше, так ведь? — сказал Лютер.

— Конечно, — согласился я.

Я наблюдал, как он обмакивает кисть в баночку с блестками, а затем аккуратно добавляет их на картину.

— Часто видишься с отцом? — поинтересовался я.

— Мама сказала ему, что он может приезжать ко мне, когда захочет, но он не любит выбираться из города. Она возит меня к нему раз в месяц, но ему это не нравится.

— Почему? — удивился я.

— Я ему не нравлюсь.

— Уверен, что это не так, — заявил я.

Лютер пожал плечами и добавил еще блесток на картину.

— Правда. Иногда я люблю носить наряды, а ему это не нравится. И он хочет, чтобы я играл с машинками и прочим, а я люблю рисовать, петь и разглядывать динозавров. Папа говорит, что это не по-мужски.

Я моментально разозлился. Что за гребаный отец учит своего сына подобному мачо-дерьму? Стараясь говорить спокойно, я признался:

— Я занимаюсь динозаврами и играю на пианино.

Лютер восхищенно уставился на меня.

— Серьезно? У вас гораздо больше мышц и всего прочего, чем у моего отца.

— Мужественный — это просто глупое слово, которое ничего не значит, — заявил я твердо. — Парни могут носить наряды и быть артистичными, если им это нравится.

— Без шуток?! — воскликнул Лютер. — Мама тоже так говорит, но в школе надо мной все равно смеются. Но мне наплевать. Мне нравится носить платья, и мои причиндалы никогда не потеют, когда я в них. Даже в очень жаркие дни.

Я засмеялся, а Лютер ухмыльнулся.

— Эй, а вы знаете, что такое «подкатывать шары»?

Я уставился на него, как мышь, попавшая в лапы кошки.

— Э-э… об этом тебе, наверное, стоит спросить у