в том, что он фокусировал внимание на взаимосвязи производства знания и имперской экспансии. Он вывел на первый план проблему роли знаний и науки в имперских проектах ориентализма (как системы репрезентаций «Других») и империализма (как практики порабощения этих «Других»).

Век шествует путем своим железным,

В сердцах корысть, и общая мечта

Час от часу насущным и полезным

Отчетливей, бесстыдней занята.

Исчезнули при свете просвещенья

Поэзии ребяческие сны,

И не о ней хлопочут поколенья,

Промышленным заботам преданы.

Е.А. Баратынский. «Последний поэт»

Определение XIX в. как железного — не пустая метафора. В ней выражена существенная особенность этой поры расцвета индустриальной цивилизации — расцвета, в котором, по мере приближения к концу столетия, все явственнее проступали черты «Заката Европы» (О. Шпенглер), кризиса всей культуры модерна.

Железо — символ прочности, устойчивости, блеска и одновременно тяжести, жесткости и возникающей то тут, то там разъедающей ржавчины.

В XIX в. произошел мощный промышленный переворот на основе железной паровой машины, ставшей универсальным двигателем в производстве и на транспорте. Железный транспорт — паровозы, пароходы — обеспечивал динамичность прогресса, надежность, прочность связей между мировым центром и периферией.

Качества, присущие железу, стали проявляться и в общественной жизни. Сформировались большие национальные и имперские государства с жесткими системами управления (бюрократией, судом, полицией), сильной центральной властью, большими армиями, требовавшими железной воинской дисциплины и современного оружия. Жесткость и негибкость железа обнаружились в отношениях между странами и внутри стран, между государствами и людьми. Немецкого канцлера О. фон Бисмарка называли «железным». Рядовой, обычный человек в государстве все более ощущал себя винтиком большого сложного механизма.

XIX век высоко ценил свободу, активность, инициативность, деловитость. Человек получал все больше свободы, все больше возможностей для самовыражения. При этом одним из ярких призывов эпохи был девиз «Закон и порядок». Расцвет индивидуализма, жажда самоутверждения, даже наживы, имели четкий предел — интерес целого: государства, промышленной или научной корпорации, того или иного социального слоя. На смену страстям XVII, сантиментам XVIII вв. пришел меркантилизм частной жизни. Богатство, деньги уже откровенно становятся выше чувств, переживаний, духовных ценностей. Во всем стал доминировать трезвый расчет. Жестокая железная хватка стала цениться как условие устойчивости жизни, торжества в ней разума.

XIX век выступает с «апологией среднего сословия» (М. Оссовская). Средний класс тяготеет к консервативной разумности, рациональности, бережливости, трезвости, устойчивости. Машинное производство и механизация жизни помогают обеспечить все это, воздействуя на человека и меняя его ценностный мир.

К железной устойчивости в XIX в. поначалу устремлено практически все: и техника и наука. Создаются более сложные механизмы, технические системы и сооружения. В науке на эмпирических данных производится обоснование общественных и жизненных систем: экономической (А. Смит, К. Маркс, Ф. Энгельс), биологической (Ч. Дарвин, О. Конт, И.М. Сеченов). Технические и научные инновации ставят своей целью завершенность, эффективность и практичность. К полноте знания, к его определенности стремилась в своих размышлениях о мире и философия XIX в. Г.-Ф. Гегель, В.С. Соловьев, Г. Спенсер, Ф.В. Шеллинг так или иначе утверждали ценность свободы человека, свободы, сочетающейся с «порядком ради прогресса» (О. Конт). XIX столетие в своем либеральном идеализме было искренне убеждено, что находится на прямом и верном пути к «лучшему из миров» (С. Цвейг). Строительство этого нового мира — индустриального и прогрессивного, гуманного и демократического, культурного и цивилизованного, модерного и легитимного — стало главной траекторией развития «долгого XIX века».

Становление индустриального общества: тенденции глобализации

Промышленная революция в XIX веке

Технический переворот, охвативший в последней трети XVIII в. основные отрасли британской промышленности — текстильную (главным образом хлопчатобумажную) и металлургическую, положил начало промышленной революции (или перевороту) в Европе и за ее пределами. Она привела к глубоким переменам в технике и технологии промышленного производства, средствах транспорта и связи, основанным на применении машин. Эти перемены повлекли за собой важные экономические и социальные последствия — возникновение новых форм организации промышленного производства, торговли и кредита, новой структуры общества.

Промышленная революция составила эпоху в истории многих стран и народов, прежде всего Европы и Америки. Она растянулась на долгие десятилетия, в течение которых машины, новые технологии и энергия пара теснили ручной труд в промышленности и на транспорте. Но что интересно: каковы бы ни были в той или иной стране успехи машинного производства, ручной сектор обычно сдавал свои позиции медленно, демонстрируя завидную живучесть. Поэтому отсутствуют абсолютно точные и пригодные на все случаи жизни критерии завершения промышленной революции. Принято считать, что она вступает в финальную фазу, когда в основных отраслях промышленности доля продукции, производимой при помощи машин и индустриальных технологий, преодолевает рубеж в 50 %.

Исследователи склоняются к выводу, что в Великобритании, стране-первопроходце, этот рубеж был достигнут во второй четверти XIX в. В других государствах Западной Европы, значительно задержавшихся на старте, промышленная революция заканчивается четвертью столетия позже. В странах Восточной Европы и Северной Америки, с еще большим опозданием приступивших к осуществлению промышленной революции, она вступает в свою завершающую фазу лишь в последней четверти XIX в.

Что касается остального мира, то там промышленная революция в полной мере вообще не развернулась. К концу столетия в ряде стран Азии, Африки и Латинской Америки возникло небольшое количество механизированных предприятий, получил развитие паровой транспорт, но главным образом за счет средств колонизаторов и иностранных инвесторов, стремившихся овладеть местным рынком.

Крайняя неравномерность протекания промышленной революции, огромный разброс в сроках ее начала и завершения в отдельных странах свидетельствуют о том, что такого масштаба события не происходят по прихоти одного человека или группы людей, даже если те располагают значительными капиталами или облечены государственной властью. Для успешного развертывания промышленной революции требовались особые исторические предпосылки и условия, которые раньше всего возникли в Великобритании, а со временем сложились и в ряде других государств Европы и Северной Америки, однако отсутствовали на протяжении всего рассматриваемого времени в остальных странах мира.

Опыт государств, не только осуществивших на протяжении XIX в. промышленную революцию, но и добившихся в развитии машинной индустрии особенно заметных успехов, свидетельствует о важности для нее социально-политических предпосылок. Не случайно, что первой пережила промышленную революцию Великобритания, где раньше всего восторжествовали принципы гражданского равенства, свободы экономической деятельности, неприкосновенности личности и собственности, сложился свободный от искусственных (административных, сословных и пр.) ограничений рынок товаров, капиталов, рабочей силы и услуг.

В других странах Западной Европы и Америки социально-политическую почву для промышленной революции подготовили политические революции, освободительные войны и реформы конца XVIII — первой половины