После нескольких километров борозда от волокуши и отпечатки ног снова ушли на север, перевалили низкую кромку средних размеров ударного кратера. Шпион остановил машину и внимательно осмотрелся. За спиной – тонкая черта дороги, вокруг – абсолютная пустыня. Ничто не двигалось. Он водрузил на голову шлем, вылез наружу, пошел по следам, ведущим на верхушку гребня, и увидел плоский лист фуллеренового композита, торчащий вертикально на краю кучи ледяных и каменных обломков. Шпион раскидал обломки у основания листа и увидел шлем с лицевым щитком, покрытым изнутри инеем.

Скафандр был отключен, тело замерзло. Пришлось повозиться, отстегивая шлем. Шпион едва не подпрыгнул от радости, увидев мужское лицо, белое и твердое, как мрамор. Шпион раскопал тело до пояса, нашел кабель передачи данных, подключил к своему внешнему порту и просмотрел сохраненные в памяти файлы. Мертвеца звали Фелис Готтшалк. Он родился в поселении с названием «Двоскин нол», числился жителем Парижа, был начинающим архитектором и звуковым художником. Двадцать три года, бездетный.

Идеально.

Больше шпион не раздумывал ни о мертвеце, ни о людях, тащивших его до самой смерти и похоронивших здесь в надежде когда-нибудь вернуться и отыскать тело либо рассказать другим, где найти его. Шпиона не интересовало, дошли они до станции или умерли посреди пустыни, лишенные кислорода и энергии. Главное – вещи насущные и практические. За исключением Зи Лей, люди интересовали шпиона лишь с точки зрения полезности либо опасности.

Потому он без особых церемоний затащил тело в роллигон, запихнул во внешний грузовой ящик и покатил на юго-восток. Железная дорога скрылась за горизонтом. Впереди обозначилась блестящая полоса, и шпион повернул к ней.

Разлом возник, когда Диона остывала. Ее ледяная кора сжималась, лопалась, возникали трещины, отвесные стены. Вставшая на пути шпиона стена была в сотню метров высотой. Но часть ее обвалилась, образовав бугристую выемку. Роллигон взобрался по пологому осыпному склону к выемке, остановился в тенях у стены, и шпион закопал труп в пыльном щебне – глубоко и надежно, чтобы никто не нашел.

Затем шпион разогрел в микроволновке порцию риса, черных бобов и грибов шиитаке, поел и приступил к работе: смешиванию своих биометрических данных и кода ДНК с файлами личных данных Фелиса Готтшалка и закачиванию результата в идентификационный чип скафандра. Такая фальшивка выдержит любую проверку оккупантов. Если удастся пробраться к закладкам, сделанным во время жизни Фелиса в Париже, можно будет изменить отпечатки пальцев и внешность инъекциями квазиживого коллагена. Шпион дремал в водительском кресле, предаваясь сладким грезам о Зи Лей, до заката. Потом он поехал в Париж.

Шпион не сомневался, что отыщет там свою девушку. Если даже она смогла удрать из окрестностей города, ее уже наверняка выловили оккупанты, прочесывающие Диону, и переправили в лагерь. Но если она умудрилась спастись и спряталась в отдаленном оазисе либо укрытии – шпион все равно отыщет ее, даже если на поиски придется потратить всю оставшуюся жизнь.

Наконец он прибыл в умерший город.

Шпион подъехал настолько близко к кратеру Ромула, насколько осмелился, и перевалил край кратера в тридцати километрах к северу от города. Там лежала одна из спрятанных до войны закладок. Шпион подверг себя небольшой косметической переделке, соответственно изменил документы, взял иглу памяти с копиями своих демонов и, как только наступила ночь, прошмыгнул среди древних осыпей и куч отработанного материала к точке обзора в двух километрах от городского периметра.

Длинный городской купол тянулся от внутреннего склона кратера по плоской равнине. Внутри виднелись ярко освещенные дома. Купола ферм были темными, и земля вокруг – тоже, за исключением космопорта, который будто парил в свете сотен прожекторов. На посадочных платформах стояли три бразильских шаттла. За ними трио гигантских роботов хлопотало над каркасом нового шатра.

Шпион дремал до тех пор, пока над горизонтом не появился крошечный солнечный диск. На землю легли длинные тени. Тогда шпион, бодрый и настороженный, осмотрелся и заметил слабый блеск на северо-востоке – купол исследовательской станции, где держали в плену Зи Лей и других членов движения за мир. Зачесалась исцелившаяся рана в плече. Тело вспомнило.

Зи Лей пришла за помощью после того, как в городе объявили военное положение и стражи принялись арестовывать активистов Форума мира. Шпион одурманил Зи Лей, заставил проглотить передатчик и сдал стражам, потому что хотел выяснить, где держат диссидентов – его заданием было отыскать гения генетики Авернус и предательницу Мэси Миннот, обе – в числе первых активисток движения за мир. Хотя шпиона ранили при бегстве из города в начале войны, это не помешало ему найти импровизированную тюрьму, испортить систему безопасности и управиться с охраной… но потом все полетело в тартарары. Кто-то исподтишка всадил шпиону в спину дротик с транквилизатором, и он остался лежать в тюрьме, а узники сбежали. Шпион смутно помнил, как Зи склонилась над ним, теряющим сознание, и прошептала, что он все-таки хороший человек. Шпион очень надеялся на это. Ведь она простит его, когда они наконец встретятся?

Шпион наблюдал за тем, как военные машины двигались к трубам ферм, тянущимся вдоль города. Люди в голубых скафандрах – бразильские солдаты – выскочили из машин и пошли к шлюзам на торцах труб. Спустя некоторое время из труб полезли люди в скафандрах дальних. Людей выстроили в шеренги. Одних погнали на поля вакуумных организмов за городом, других – сквозь складские площади к большим шлюзам на восточном краю города.

Когда все успокоилось, шпион прошмыгнул ближе и нашел укрытие в маленькой расщелине между городом и полями вакуумных организмов. Он продремал еще несколько часов – до тех пор, пока не потянулись назад вереницы пленных, охраняемых солдатами на трайках с толстыми дутыми колесами. Когда прошли последние, шпион поднялся и пристроился сзади, плетясь вместе со всеми к фермам. Пленных никто не считал, не проверял документы. Он последовал за дальними к шлюзу, дверь лязгнула за спиной.

Дело сделано. Шпион вернулся в мир, к которому и принадлежал.

Кэш Бейкер просыпался постепенно, всплывал в какофонию света и шума, снова погружался в пустоту. Кэш знал, что сильно ранен и все еще тяжело болен, но не помнил почему и как. Доктор Хесус Маккефри, отвечавший за выздоровление и реабилитацию, рассказал, что истребитель атаковали дроны дальних. Дрон взорвался слишком близко от корпуса, осколок пробил оболочку и пронзил мозг. Корабль спас жизнь пилота, погрузил в гибернацию. После того как Кэша спасли, врачи держали его в искусственной коме, исправили повреждения, вырастили заново поврежденные участки мозга, модифицировали искусственную нервную систему, позволявшую интегрироваться с кораблем, а затем поэтапно, планомерно и очень осторожно вернули пилота в сознание.

Доктору Хесусу и его помощникам пришлось объяснять произошедшее несколько раз, потому что Кэш засыпал, просыпался – и начисто все забывал. Сон был пустым забытьем, реальность – скверным безысходным кошмаром. Кэш не понимал, отчего он привязан ремнями к койке. В памяти зияли огромные провалы. Если верить доктору Хесусу, Кэш страдал от ретроградной амнезии. То есть воспоминания не покинули голову, но Кэш потерял условные коды, позволяющие отомкнуть память. По мере выздоровления воспоминания будут возвращаться – но доктор не смог или не захотел сказать, сколько потеряется навсегда.