Как и все, что я делаю.

Мне бы притормозить… но я не могу. Она же разворачивается, и с привычным спокойствием дает сдачи:

- Артем Витальевич, мне свисток для отпугивания от акул не нужен.

- Свисток здесь не…

Не у меня. Я - акула!

Слава Богу хватает сил, чтобы успеть захлопнуть рот, превращающийся рядом с ней в кладовую со скабрезностями, и не договорить.

Но, похоже, это не мешает ей домыслить. Потому что брови Светланы удивленно взлетают вверх, а потом она вздыхает и... изящно и точно, как и все, что она делает, ныряет в воду.

А я - и похотливое чудовище у меня в паху - все не можем прийти в себя от вида гладких округлых ягодиц, едва прикрытых черным купальником.

Так что приходится нырнуть следом, чтобы не пугать семьи с детьми.

И отмахать  километров пять, чтобы успокоиться.

И обнаружить, что Светлана все еще в бассейне и тоже не выдохлась - причем плавает она достаточно интенсивно.

Так, пора заканчивать... со всем, а то так и до обвинения в харассменте недалеко. Я ведь специально хожу в клуб в такое время, когда вероятность встретить здесь своих сотрудниц близка к нулю - не хочу, чтобы они пялились на меня в трусах. И на них пялится не хочу… не хочу, сказал!

Выхожу из бассейна и ложусь на полку в хамаме, в надежде хоть немного расслабиться.

У меня почти получается.

Но открывшаяся дверь, взметнувшая облако густого пара, вынуждает повернуть голову и… напрячься. Похоже, Светлана тоже не ожидала меня здесь увидеть, потому что стоит нерешительно у входа и покусывает губу.

А я понимаю, что перевернуться и лечь на живот уже не смогу. Набрасываю - незаметным движением, надеюсь - полотенце на бедра и бурчу:

- Я не кусаюсь, нет необходимости бежать. И вообще… прошу прощения за те слова, что вы от меня услышали…

- Постоянно.

- Что?

- Постоянно слышу.

Молчу, в изумлении и от её слов и от того, как легко и насмешливо это прозвучало. Вот уж кому нужно выдать звание «переговорщик года». А не тому, кто с легкостью заключает многомиллионные контракты.

- Этого не повторится, - выдыхаю, наконец.

И она садится на противоположную скамью.

Так мы и молчим… в клубах пара,  закрыв глаза, почти голые, близко… и так далеко друг от друга. Голова становится тяжелой от жара и усталости - я полтора часа бегал на дорожке, прежде чем прийти в бассейн - а в теле, наконец, появляется долгожданная нега.

Я слышу, как девушка тихонько и вроде бы расслабленно вздыхает, потягивается, а затем выходит. Молча.

И даже не смотрю больше в её сторону.

Все правильно. Она не спит с начальством, я не сплю с сотрудницами... Да и вообще, моя физиология вполне поддается контролю. Так что можно выдохнуть, наконец.

И пригласить на свидание кого-нибудь из бывших... или будущих.

Света

Дождь обрушивается на город неожиданно.

Резкий, теплый, бурлящий поток, смывающий многодневный пот улиц...

Я просыпаюсь сегодня рано, едва ли не  в четыре - сказывается способность высыпаться за короткое время и ранний отход ко сну.

Встаю  в чистой квартире с отглаженными шторами и приготовленным на утро платьем.  И, сама удивленная своим решением, после завтрака отправляюсь на работу пешком, временно сменив туфли на кроссовки. Тем более, что гугл клятвенно заверяет, что до места назначения всего полтора часа неспешной прогулки.

Ранняя Москва похожа на юную девушку.

Еще никто по ней не потоптался. Не научил ругаться матерными словами. Не испортил унылыми нарядами и кривыми ухмылками. Не оболгал, не заставил почувствовать себя ненужной, не обманул…

Она прекрасна.

А потом обрушивается дождь.

Небо как-то в одно мгновения из чистого становится грязно-серым, но я, погруженная в свои мысли и музыку, не придаю этому значения. И только после первых капель удивленно поднимаю голову и злорадно получаю залпом воды прям по свежеокрашенным ресницам…

Смеюсь.

Я не успела приобрести способность взрослого человека интересоваться погодой. Раньше та интересовала только моих родителей - не забыла ли я надеть шапку.  И долгие годы это было важно лишь  с точки зрения полетим-не полетим.

Зонты в небе были не нужны.

А сейчас я бы не отказалась от зонта… только вот в семь утра их никто не желал мне продать.

Я бегу все быстрее, понимая, что, в общем-то, меня уже ничего не спасет. Строгое на вид платье - аккуратный вырез, плотная хлопковая ткань, широкая юбка - превращается в наряд, в котором я с легкостью могу победить на конкурсе мокрых маек в Майями. Уложенные с утра волосы прилипают к голове, что творится с моим макияжем я даже боюсь представить - может стоит еще больше подставить лицо под этот водопад, чтобы окончательно все смыло?

Я всерьез размышляю, не следует ли мне взять такси, чтобы вернуться домой, привести себя в порядок и успеть на работу к положенной половине девятого. Но мне жалко терять амплуа городской сумасшедшей.

А на работе, после того самого первого дня, у меня стоят не только туфли, но и висит комплект чистой одежды... Так что я даже замедляюсь. Иду, улыбаясь, и чувствую ответные улыбки из-за тонированных стекло автомобилей. И только в холле первого этажа нацепляю на себя маску Очень Деловой Женщины, которой сегодня немного не повезло.

Охрана старательно смотрит выше линии груди, но, судя по ощущениям, отрывается на изучении моей задницы, облепленной платьем. Я нажимаю кнопку лифта… и с некоторой безысходностью смотрю на хмурого Артема люблю встать пораньше Зимина, чье лицо на мгновение становится потрясенным, а потом застывает.

Только кадык прокатывается вверх-вниз.

Ноги делаются ватными, и я почти заставляю себя зайти. И даже бормочу подобие приветствия, осторожно поворачиваясь к нему спиной.

Двери закрываются.

Спокойно, Света.

Вчера вы тоже были мокрыми… правда, оба.

И вообще, в трусах… правда, не в кружевных.

И это всего лишь полминутки наедине…. а потом мы разбежимся по разным углам и забудем об этом очередном происшествии. За полминуты ничего же не произойдет?

Во рту пересыхает, когда я слышу приглушенное ругательство.

В голове становится пусто, а по груди разрастается странное, почти болезненное ощущение, когда я ощущаю движение сзади… мужчина делает всего один шаг ко мне. Всего один… но я чувствую жар его тела, такого сухого и горячего по сравнению с моим. И этот жар передается мне, растекаясь по венам и устремляясь в область поясницы.