Распространение по всему миру консервативного суннизма ваххабитского толка было одним из инструментов внешней политики Саудовской Аравии. Цель заключалась в том, чтобы препятствовать делегациям ученых каирского университета «аль-Азхар», отправлявшихся Насером во все уголки планеты обосновывать совместимость ислама и арабского социализма. Это было порождением холодной войны, в которой каждый лагерь стремился расширить круг сторонников своих убеждений. С этой целью в Мекке 15 декабря 1962 года, в момент, когда египетские войска, обучавшиеся советскими инструкторами, вошли в Йемен и приблизились к саудовской границе, наследным принцем Фейсалом была основана Всемирная исламская лига. Впрочем, вплоть до 1973 года эта организация играла второстепенную роль в главном идеологическом противостоянии между Москвой и Вашингтоном и их союзниками, в риторике которых тема религии оставалась на заднем плане. После исчезновения врага в лице Насера и благодаря головокружительному росту цен на нефть Всемирная исламская лига получила в свое распоряжение значительные средства для повсеместного распространения влияния Саудовской Аравии. Это превратило страну в центр нового регионального и международного исламского сообщества. С этого момента ее ключевой задачей стало закрепление обретенной гегемонии и обоснование с помощью тщательно продуманного субсидирования присвоения нефтяной ренты самыми стойкими суннитами в награду за их добродетельность. Однако Лига не вмешивалась в мелкие распри, которые могли бы ограничить ее влияние. Так, одной из ее задач была борьба против «нововведений», замутняющих «ясную и чистую суть изначального ислама» – недвусмысленный намек на суфизм с его мистицизмом. В то же время Лига признавала «Братьев-мусульман», рассматривая их в тот момент как союзников в глобальном проекте исламизации общества и считая, что они лучше знакомы с готовностью современного мира к трансформации, чем саудовские улемы.

Именно в это время европейские мусульмане, большинство из которых были рабочими-иммигрантами, в полной мере ощутили на себе проблему безработицы. Она стала результатом экономического краха, которому значительно способствовал четырехкратный рост цен на нефть. Во второй половине 70 годов Лига начала открывать свои отделения и мечети в Старом свете. Ее целью было регулирование зарождающегося движения исламизации в этих кругах, ищущих свою идентичность и находящихся в процессе «хаотичного оседания»: миллионы решили остаться в принявшей их стране, несмотря на исчезновение в ней неквалифицированных рабочих мест.

Удобной целью был и Египет, обескровленный гигантскими военными расходами и демографическими проблемами. Впрочем, он еще сохранял роль потенциального центра сопротивления распространению ваххабизма благодаря авторитету и богатой истории «аль-Азхара», где вольготно себя чувствовало суфийское братство, критикуемое салафитами. Нужно было поддерживать его на плаву, но в постоянной зависимости, чтобы подавить в зародыше возможные будущие поползновения на роль противовеса новому лидерству Саудовской Аравии. Сам Садат до разрыва дипломатических отношений Египта с большинством арабских стран, ставшего следствием поездки президента Египта в Иерусалим и выступления в кнессете 20 ноября 1977 года, способствовал исламизации своим поведением. Он выставлял на всеобщее обозрение знаменитую забибу (араб. «изюминка»), как называют в Египте коричневатую отметину посреди лба, особую примету самых благочестивых мусульман, возникающую у них от постоянного трения лба о молитвенный коврик. Садат взял второе имя Мухаммед, не использовавшееся им ранее, и прибавил к титулам церемониальную формулу «правоверный президент» (ар-раис аль-мумин). Египет усеяли новые огромные мечети с зеленой неоновой подсветкой. Установленные на них громкоговорители работали на полную мощность, перекрывая городской шум. На рейсах авиакомпании Egypt Air запретили алкоголь, египетские «Братья-мусульмане», бежавшие в страны Персидского залива при Насере, возвращались и вкладывали свои нефтедоллары в исламские банки, работающие в соответствии с требованиями шариата. За десять лет президентства Садата большинство египтянок облачились в хиджабы.

Эти меры носили профилактический характер. Целью их было заставить население, перекормленное антисионистской пропагандой, принять резкую смену курса, которую представлял собой мирный договор, заключенный с Израилем в 1979 году. Они не помешали, а скорее наоборот, способствовали радикализации исламистской оппозиции. Фундаменталисты располагали благодатной культурной почвой, где имели возможность укорениться. Они смели «правоверного президента», убитого боевиками организации «Египетский исламский джихад» («аль-Джихад аль-ислами аль-мисри») 6 октября 1981 года на военном параде, посвященном восьмилетней годовщине «героической переправы» через Суэцкий канал. Мало кто в Египте оплакивал этого непопулярного фараона, что могу подтвердить и я, поскольку жил тогда в Каире.

Самая известная из желчных нукат, порожденных тогда египетским народным юмором, была о дворнике, подметавшем под почетной трибуной на следующий день после смерти Садата и нашедшем на земле нечто вроде изюминки: «А это еще что? А, да это же забиба президента!» Намек на то, что выставляемое напоказ на лбу доказательство его набожности было фальшивкой.

Гражданская война в Ливане была еще одним определяющим показателем этой постепенной исламизации Ближнего Востока, поскольку она заставила переосмыслить политические движения в религиозном ключе. До этого для них был характерен национализм, усугубленный первостепенной важностью «палестинского сопротивления» «сионистскому врагу», и восприятие их в контексте глобального противостояния между советским и американским блоками. Военное присутствие Палестины в Ливане закреплялось секретными соглашениями, подписанными 3 ноября 1969 года в Каире между главнокомандующим ливанской армии и Ясиром Арафатом, согласно которым на юге страны, граничащем с Израилем, создавалось нечто вроде государства в государстве. В результате событий «черного сентября» 1970 года в Иордании оттуда в Ливан постепенно стекались все новые и новые боевики с одобрения арабских государств. Руководство последних стремилось не потерять лицо в глазах собственного населения, организовав центр сопротивления вблизи «сионистского образования», откуда можно было бы оказывать постоянное давление на него путем ведения партизанской войны средней интенсивности. Популярность идеи сопротивления в то время достигла апогея, особенно на фоне плачевно низкой боеспособности, продемонстрированной арабскими армиями в ходе Шестидневной войны. Левацкие газеты, распространявшиеся в Латинском квартале, где находился мой лицей, пестрели в те годы заголовками типа «Палестинское сопротивление сметет Каирские соглашения», «Дорога на Иерусалим лежит через Амман, Бейрут и Каир». В этих газетах «сионистское образование» и «арабская буржуазия» в равной степени препятствовали делу всеобщей борьбы за победу мирового социализма.

Эти грандиозные проекты марксистского мессианства ни к чему не привели; напротив, хрупкое конфессиональное равновесие в Ливане было нарушено дислокацией там вооруженного движения. Каким бы палестинским оно ни было по происхождению, оно позиционировалось в ливанской мозаике как мусульманская и суннитская сила – другими словами, ни христианская, ни шиитская. Доля маронитов, ради которых Франция, получившая в 1920 году от Лиги Наций мандат на управление этой территорией, создала государство Ливан, что облегчило повышение ими социального статуса, начала сокращаться по отношению к общему населению страны. Напротив, количество обнищавших и люмпенизированных шиитов значительно увеличилось, что привело к массовому переселению из деревень и возникновению громадных пригородов (дахийе) на юге Бейрута. В первой половине 70-х годов, то есть до Иранской революции 1978–1979 годов, которая способствовала росту самосознания этой конфессии, шииты в Ливане не выделялись из общей массы мусульман. Как члены мусульманской общины (уммы) они воспринимались и лидерами суннитов, из среды которых избирался премьер-министр (Президент Республики, располагавший тогда реальной властью, был согласно конституции маронитом). В этих условиях пребывание на территории страны военизированных палестинских формирований усиливало мусульман в целом, позволяя им оказывать давление в целях реформирования политической системы на пользу себе и в ущерб интересам христиан. В реальности же палестинцы, проживавшие около израильской границы, на юге, населенном преимущественно шиитами, имели с последними сложные отношения. Абу Джихад, заместитель Арафата по военным делам, в середине 1970-х годов содействовал созданию первых шиитских партий, таких как «Амаль» или «Движение обездоленных» («Харакат аль-махрумин») имама Мусы ас-Садра. Территориальные конфликты и израильские бомбардировки южного Ливана в ответ на залпы палестинских «Катюш» с ливанской территории только повышали напряженность в отношениях. В 1978 году в ходе Иранской революции Арафат оказал Хомейни помощь в организационных вопросах, а затем попросил фетвы в интересах «палестинской революции» для уменьшения трений с шиитским населением. Но учащение с 1972 года израильских атак ухудшило отношения между христианской частью населения Ливана и палестинцами.