– Кто-то специально заказал такую музыку? Такое старье? Такое дерьмо? – недоверчиво спросил Пэдди, обращаясь к Джо однажды утром во вторник.

– Думаю, да, Пэдди.

– И она сыграла ее? Она что, дура?

– Все тридцать три года, которые я хожув этот танцклуб, Пэдди, она каждое воскресенье бывает там и играет одну и ту же музыку вплоть до прошлой недели. Должно быть, кто-то просит ее об этом. Она не дура – она просто не понимает.

– Она знает английский?

– Знает.

– Ну, так как же ты это объяснишь?

– Она не понимает двух вещей – если ты играешь красивую музыку, люди танцуют и приходят снова, а если ты играешь эту чушь собачью, люди уходят.

– Поясни ей на другом примере, Джо, чтобы помочь понять. Допустим, можно сказать, что, если еда ужасная, никто не будет ее есть.

– Еда мне вообще-то нравится. Я люблю брокколи и люблю тушеное мясо, – сухо пробормотал Джо.

Пэдди озадаченно, но с интересом посмотрел на Джо.

– Тебе нравятся спагетти с фрикадельками?

В дверь кафе с позвякивающим колокольчиком, пританцовывая, вошла Дженни, как ненормальная размахивая рекламной листовкой, что моментально отвлекло меня от Пэдди и Джо.

– Слушай, слушай, вчера вечером к нам зашел классный парень и попросил меня повесить вот это, но я забрала ее себе. – Это была очень простенькая рекламная листовка, сообщающая о том, что в пятницу вечером в баре под названием «Депо» будут выступать три музыкальные группы. Первые две были мне неизвестны, но я напряглась, когда увидела, что внизу указана группа «Ivans». Боюсь, популярной ее не назовешь. – Хочешь пойти со мной? – спросила Дженни с глупой улыбкой.

– Как выглядел этот парень?

– Стильно.

– Он спрашивал меня?

– Нет, к чему бы ему тебя спрашивать?

– Ну, я познакомилась с ним в самолете и хм… не важно. Да, я пойду с тобой, но нам нужно переделать график, тогда я смогу уйти пораньше, поскольку они, видимо, будут играть первыми.

– Кто будет играть первым?

– Ну, я имею в виду… просто я хочу увидеть все три группы.

– Ох, ладно, да, конечно. В любом случае ты – босс.

– Эй, Дженни, еще один вопрос. У парня были татуировки?

– О, да. У него на предплечье наколото большое крыло ангела… очень сексуально. Я не могла отвести от него глаз, – сказала она, вскинув брови.

Это был Уилл.

Пятница подкралась незаметно. После того как я свернула всю работу в кафе, у меня оставалось несколько минут для того, чтобы добежать до своей квартиры и переодеться, прежде чем встретиться с Дженни на улице. Я решила надеть обтягивающие черные джинсы, туфли без каблуков, черную маечку и короткий серый блейзер. Я всегда отдавала предпочтение однотонной одежде и, по правде сказать, никогда не носила пестрых вещей, либо одежды с рисунком. Расчесав свои длинные темные волосы, я слегка подкрасила тушью ресницы и нанесла блеск на губы, сказала «будь умницей» Джексону, а потом пошла к двери и спустилась на улицу, где меня дожидалась Дженни.

– Ты выглядишь просто потрясающе, Миа.

– Правда? Ты тоже, подружка. Посмотри на себя, ты же великолепна!

Она оглядела себя. Дженни была одета намного наряднее, чем я. На ней была шелковая блузка, блестящая юбка, кожаная куртка и туфли на тракторной подошве. Дженни была совершенно на меня не похожа – кудрявая блондинка со светлыми глазами.

Придя в бар, мы увидели, что публики собралось немного, люди в ожидании стояли поодаль друг от друга. Мы прошли к бару, где Дженни заказала пиво, а я – то, что обычно пью, когда выхожу в свет, – водку с содовой, разбавленную клюквенным соком. Когда бар заполнился народом, участники группы «Ivans» начали выходить на сцену.

– Вон тот парень, – Дженни шумно отхлебнула пиво.

Я кивнула в знак согласия. Она таращила на него глаза, пока он настраивал гитару, стоя спиной к публике. Я почувствовала раздражение, оттого что она оказалась из тех девушек, которые теряют голову от музыкантов. Я любила Дженни, поэтому хотела присмотреть за ней. В конце концов, я понимала, что Уилл может вскружить голову и мне тоже, но я пришла сюда не ради того, чтобы он обратил на меня внимание. Мне просто хотелось узнать, талантлив ли он. Судя по разговорам в самолете, он был, по крайней мере, сносным гитаристом. Не знаю, почему я придавала этому значение или почему это волновало меня, но я пришла.

Ударник и басист тоже вышли на сцену, но вокалиста нигде видно не было. На Уилле были надеты черные джинсы и однотонная серая майка, я подумала, что мы с ним словно близнецы. Он был обут в классические черные кроссовки «Adidas», причем левый ботинок был заклеен кусочком клейкой ленты.

Группа начала наращивать ритм. Уилл выдавал душевные и западающие в память риффы, а басист вел не менее запоминающуюся тему. Ударник начал играть тихо и неторопливо. Я была загипнотизирована. Они играли динамично и оригинально. Уилл был очень сосредоточен и стоял, все еще слегка повернувшись к ударнику в глубине сцены. Было понятно, что это своего рода длинное вступление. Я наблюдала за тем, как он внимательно смотрит на гитару, слегка манипулируя грифом, чтобы изменить звук. В его стиле слышались отголоски блюза, но играл он определенно быстрее и громче. На сцену неторопливо вышел вокалист, Пит, он был без рубашки.

– Фу! – воскликнула я и даже рот открыла от удивления. По взгляду, который Дженни бросила на меня, я поняла, что она согласна со мной. Я ожидала, что он подойдет к микрофону и начнет петь что-нибудь приятное, под стать музыке, которую исполняла группа, но мои надежды не оправдались.

– Проверка звука, проверка звука, раз… два… три! – закричал Пит в микрофон. Группа резко прекратила играть. Уилл с невозмутимым лицом развернулся к публике.

Ударник в последний раз стукнул по барабанам, вскинул руку и, посмотрев прямо в спину Питу, прошептал: «Придурок!» Пит обернулся и показал ему неприличный жест.

– Можно эхо чуть посильнее? – обратился Пит к кому-то, стоящему за кулисами. Было понятно, что группа импровизировала, и публике это нравилось, но ему было плевать на это. Типичный эгоистичный вокалист. Когда группа начала играть и он запел, я помертвела. Его голос отражался так сильно, что казалось, будто мы находимся на железнодорожной станции и кто-то объявляет в микрофон прибытие и отправление поездов.

– Что за дребедень! – сказала я Дженни.

– Да, группа, кажется, и вправду хорошая, но певец – весь из себя, так доволен собой, что вызывает отвращение.

Пит носился по всей сцене как безумный. Уилл и другие музыканты просто опустили головы и смотрели на свои инструменты. Когда наступала очередь гитары или соло ударника, Пит оставался стоять у микрофона и, как полный тупица, выкрикивал «угу» и «да». Уилл на сцене был совсем не похож на того веселого парня, с которым я познакомилась в самолете. Он опустил голову вниз и ни разу не взглянул на толпу. Я догадывалась, что выходки Пита смущают Уилла, но не думала, что его так легко можно выбить из колеи.