Антонович, ну что вы мельтешите? Ей-богу, от этого котел быстрей не остынет. Сядьте, посидите. А то и полежите, нервы целей будут.

Я послушался. Присел чуть в стороне, а потом и вовсе откинулся на спину, раскинув руки. Щебетали птицы, летали стрекозы, цвиркали кузнечики — в природе царила полнейшая идиллия. Гонка? Какая гонка? Куда спешить? Зачем? Все сущее неизменно и пребудет неизменным в веках.

Неожиданно для себя, я настолько погрузился в созерцание, что совершенно потерял представление о времени. Вывел меня из этого состояния опять же Клейст, когда, покряхтывая, начал подниматься. Встрепенулся и я:

— Думаете, уже остыло, Николай Генрихович?

— Кто знает — надо посмотреть. Вообще говоря, пора бы. Да и наши потенциальные преследователи не дают мне спокойно сидеть. А вы вот совершенно, я вижу, расслабились. Это правильно: вдвоем там делать нечего.

Механик подошел к мобилю, сунулся под капот и через минуту загремел ключами, что-то откручивая или, напротив, прикручивая. Я подошел, глянул через его плечо:

— Патрубок?

— Он самый. Резьбу сорвало к чертям, теперь его остается только выбросить. К счастью, есть чем заменить. Так что еще минут десять, максимум пятнадцать, и поедем дальше. Можете полежать еще немного, а я как ремонт закончу, так сразу вас позову.

Лежать я не смог, хоть и честно попытался. Встал в сторонке и принялся глядеть на дорогу. Со стороны Тамбова все было пусто. А вот со стороны Тулы показалось облачко пыли. Я насторожился, вынул из кармана револьвер и присел за мобилем. Клейст на мои действия внимания не обратил и продолжал увлеченно брякать ключами под капотом.

Облако пыли приближалось, увеличивалось и, наконец, из-за ближайшего поворота со стороны Тулы вылетел мобиль. Я пригляделся: «Скорость» с девицей Боголюбовой за рулем. Фу-у! эти точно стрелять в нас не будут.

Мобиль конкурентов пролетел мимо, а механик даже успел продемонстрировать мне непристойный жест. Интересно, Боголюбова это заметила? Клейст заметил точно. Он на секунду обернулся, увидал согнутую в локте руку «скоростного» механика и яростно забренчал ключами. Не прошло и минуты, как он поднялся на ноги:

— Можем ехать, Владимир Антонович. Только воды долить нужно. Почитай, вся паром ушла.

Пока Клейст убирал инструмент и закрывал капоты, я долил в бачок дистиллированной воды до нормы и запустил нагрев. Еще две минуты, и мы помчались вперед.

«Скорость» опередила нас минут на десять. Это, из расчета пятидесяти миль в час, чуть больше восьми миль. Если разница в скорости около тех же восьми миль, догоним мы их через час. Конечно, по общему времени прохождения маршрута мы и без того победили. Но если, ко всему прочему, еще и первыми придем, будет совсем замечательно. До финиша примерно сто миль, два часа пути. Час догонять, и еще час лететь в полном одиночестве, заставляя всех конкурентов глотать пыль из-под наших колес.

Меня, что называется, зажгло. Азарт — штука такая, заразительная. Вот я и заразился. И сейчас вдохновенно крутил баранку, заставляя мобиль выписывать на дороге кренделя, огибая одну яму за другой.

К исходу часа впереди показалось, наконец, облако пыли.

— Догоняем! — оживился Клейст.

Он, кажется, тоже заразился азартом.

Облако росло, приближалось. Еще пара поворотов и начнется уже непосредственная схватка за победу на последнем этапе. Держись, «Скорость», «Молния» быстрее!

Я не сразу понял, что это был за звук. И лишь спустя несколько секунд, когда пыльное облако впереди сменилось белым облаком пара сообразил: котел. Недавно у нас, теперь у них — это что, норма? Но у нас — результат диверсии. А там из-за чего?

Через пару минут я затормозил у разбитого вдребезги мобиля. Видимо, взрыв котла случился прямо перед поворотом. Облако горячего пара напрочь перекрыло видимость, да и глаза Боголюбовой наверняка закрылись сразу же, рефлекторно. По крайней мере, у меня было именно так. Ну а потом — все понятно. На полном ходу мобиль вынесло на обочину, и он влепился в здоровенный валун. Рука гонщицы держалась за рукоять тормоза, но, видимо, силы затормозить не хватило. Механик, любитель неприличных жестов, лежал рядом с камнем: при ударе его выбросило из машины. А Настя Боголюбова, как и я пару месяцев назад, сидела на своем сиденье, уткнувшись лбом в пустую рамку ветрового стекла.

Я выскочил из своего аппарата и кинулся первым делом к Боголюбовой. Стянул с нее шлем, проверил сонную артерию: жива! Осторожно взял на руки, перенес подальше от дороги и бережно уложил на траву. Ощупал руки-ноги, вроде целы. Спина — неясно, нужен врач, а не такой дилетант, как я. На лбу наливается здоровенная шишка. Наверняка имеется сотрясение. Я тут же вспомнил свое путешествие на мобиле в день попадания и содрогнулся. Нет, сидя ехать пятьдесят миль в таком состоянии решительно невозможно. Здесь нужен санитарный фургон.

Пока я разбирался с Боголюбовой, Клейст подошел к механику «Скорости». Снял с него очки, поглядел на лицо, поднял было руку — пощупать пульс — и тут же уронил. Повернулся ко мне, беспомощно развел руками: мол, помогать уже некому.

— Что делать будем, Николай Генрихович?

— А что тут можно сделать?

Клейст выглядел растерянным, словно и в самом деле не знал, за что взяться. Пришлось принимать командование на себя.

— Нужен врач, и как можно быстрее. Но и оставлять Анастасию Платоновну здесь просто так тоже нельзя. Я предлагаю, чтобы вы остались здесь, просто на всякий случай. А то набредут какие-нибудь тати, пограбят, а то и еще чего пакостного удумают с почти благородной девицей. Я же поеду в Тамбов за врачом. По моим прикидкам, осталось проехать менее полусотни миль. Обернусь, если ничего не случится, часа за два.

— Владимир Антонович, а если те, из Орла появятся?

— Вам они ничего не сделают. Они же меня пугали, ко мне и все претензии. А вам, на всякий случай, вот:

Я достал из кармана револьвер.

— Умеете обращаться?

— Вполне. А вы что, всегда его с собой носите?

— Всегда. И, знаете, несколько раз он пригождался. Однажды жизнь спас. К счастью, не мне.

— Давайте, — решился, наконец, Клейст. — Езжайте с богом, а я тут покараулю. И знаете что, когда в Тамбов вернусь, тоже прикуплю себе револьвер.

Я прыгнул за руль и погнал мобиль так, как никогда не гнал за все четыре дня. Наверное, потому, что от этого раньше не зависела жизнь человека. Пятьдесят восемь миль в час? Ха! Думаю, что было не меньше шестидесяти пяти. Как мобиль