Ира наклонилась.

– Смотрите, на поясе висят веревки, в туфлях пробиты отверстия.

– Вижу, – кивнула я.

Девушка продела в дырки концы бечевок и завязала их.

– Все, теперь идите.

– Их вот так привязывают? – удивилась я.

– Ага, – закивала Ирина, – сверху натягивают платье – и в добрый путь. Попробуйте!

Я сделала шаг, задела нереально длинным носком туфли за табуретку и чуть не упала.

– Ничего, – приободрила меня костюмер, – знаете, все гости думают, что эту обувь носить легко, не репетируют перед балом, наденут пулены и тут же снимают. Неудобно! Женщины приходят в зал в своих обычных лодочках, и нет шансов у них тогда королевой стать. Жюри на ноги посмотрит и сразу говорит «до свидания». А вы у меня будете в правильном образе. Еще научу вас старинному книксену, Хансоны и все остальные попадают.

– Дамы приседали особым образом? – заинтересовалась я.

У Ирины загорелись глаза.

– Да, да, да! В прошлом году среди судей присутствовал Альфред, знаток старинных обычаев. Он моей подопечной высший балл поставил. А на банкете подошел ко мне и радость победы притушил:

– В принципе вы неплохо подготовили тетку, но до победительницы ей, как до Китая пешком.

Альфред сноб, считает себя лучшим экспертом по костюмам и правилам этикета. Спорить с ним нельзя, он злопамятен. Но я устала, перенервничала, выпила немного виски для расслабления, вот и не сдержалась:

– Вы ей корону присудили. Раз моя воспитанница плохая, зачем ее на пьедестал ставить?

Альфред на меня как на грязное пятно посмотрел.

– На фоне плохих она лучшая. Понимаете? Общий уровень крайне низок. Ирина Эклунд, вы мне, несмотря на полное отсутствие воспитания, нравитесь. В вас кипит детская непосредственность, которую люди, как правило, лет эдак в шесть теряют. Дам вам совет. На будущий год в кресло председателя сядет Анна, декан исторического факультета. Вам ничего не светит. Она из Верных, а у вас, Ирина, русские корни. Есть лишь один способ вырвать победу у конкуренток: разучить реверанс дам семьи Хансонов и продекламировать «Песнь торжественного бала». Коли не проделаете это, станете первой, но с конца. Красивым платьем и умением носить пулены Анну не взять. А вот книксен вкупе с исполнением старинных стихов ее поразит. Этого никто пока не делал.

И живо ушел.

Я за Альфредом кинулась, схватила его за рукав.

– Стойте! Что за реверанс? Где слова зонга взять?

Он губу оттопырил.

– Сами хоть что-то делать способны? Или привыкли чужим умом жить?

Короче, отказался мне помочь. Я к Елене бросилась с вопросами. Она изумилась.

– Книксен? Ода? Хотя… На нашей с Карлом свадьбе одна из родственниц злилась, что свежеиспеченная невестка какие-то подскоки не выполнила, нарушила семейные традиции. Расспрошу мужа, возможно, он в курсе.

В понедельник Елена меня подозвала.

– Ирина, в библиотеке есть книга «Семья Хансон», найдете ее, там есть вся информация.

Ира взглянула на часы.

– Знаете, где книгохранилище?

Я вынула из кармана план замка и развернула его перед собеседницей.

– Слева по коридору четвертая дверь, – показала пальцем Ира, – я нужный томик оставила на столе, там закладки есть. Вам не трудно будет самой взять книгу?

– Конечно, нет, – ответила я, удивленная ее просьбой.

Ирина заметила мое недоумение.

– Олаф живет по средневековым правилам, они признают право гостя. Вы можете вынести из библиотеки все, что угодно, и читать в спальне. А живущим и уж тем более работающим в замке это категорически запрещено. Я спокойно листаю том в библиотеке, но прихватить его с собой не имею права. За это меня накажут.

– Странно, – заметила я.

– Многие правила здесь идиотские, – пожала плечами Ирина, – три месяца назад у нас гостила американка, она рассказала, что в ее штате запрещается после полуночи печь блинчики. Маразм. Это придумали давным-давно, но до сих пор не отменили. В Олафе полно запретов для нас, и хозяин требует их соблюдать. Елена совсем не строгая, она глаза закроет на прегрешение, а ее муж нет. Господин Хансон любит выходить из своей комнаты по вечерам, когда в коридорах никого нет. Если он меня с томиком под мышкой заметит, мне несдобровать. А вам он только улыбнется. Книга на столе под лампой лежит.

– Библиотека открыта? – усомнилась я.

– В двери замка нет, – сказала Ира.

Я не поверила своим ушам.

– На полках, наверное, много ценных изданий. Разве можно их вот так оставлять? Вводить людей в соблазн?

– Ценные тома надежно спрятаны в другой библиотеке замка, – пояснила девушка, – там рукописные фолианты, древние книги. А на общедоступных полках ерунда. Ценности она не представляет. Книгу «Семья Хансон» написала жительница нашего городка. Издали ее в начале нынешнего века, она не уникум. Возьмете?

– Прямо сейчас, – пообещала я, – почитаю на ночь.

Сначала я отнесла в свой номер кроссовки, потом поковыляла по коридору, то и дело задевая носками пуленов о пол. Однако средневековым дамам приходилось совсем не сладко. Они носили платья с корсетом, куда, как я только что узнала, вкладывались деревянные бруски, и туфли, в которых практически невозможно двигаться.

Я остановилась у нужной створки, толкнула ее и очутилась в кромешной темноте. Пару секунд я пыталась хоть что-то рассмотреть, потом начала шарить руками по стене. Как правило, выключатель находится прямо у входа, но я никак не могла его нащупать. Стараясь нашарить клавишу или обнаружить шнурок, за который следует дернуть, я сделала пару шагов, задела носком туфли какую-то преграду, попыталась уцепиться хоть за что-нибудь… и шмякнулась на какую-то штуку, она щелкнула, затем на меня легло неподъемное одеяло. Я начала шарить ладонями по мягкой, но одновременно упругой поверхности. Вскоре стало ясно: под моей спиной матрас, над головой, похоже, тоже. Создавалось ощущение, что я превратилась в дорогое кольцо с многокаратным бриллиантом, лежащее на подушке в закрытой бархатной коробке. Хотя под пальцами у меня сейчас не велюр, а вроде кожа.

Я хихикнула, сравнить себя с раритетным украшением – это по-нашему. Я не сравнила себя с какой-то дешевой ерундой в коробке из пластика. Но через секунду мне стало не по себе. Где я нахожусь? Как выбраться из плена? Может, надо звать на помощь? Но кто услышит мой голос? В замке толстенные стены. Что делать?

Внезапно мрак рассеялся, я увидела сбоку щель, через которую поступал свет. Он был не яркий, но мне стало понятно: я лежу в каком-то неплотно закрытом ящике. Подо мной кожаные подушки, надо мной они же. Гроб? Но домовину не обивают кожей. Хотя, возможно, в этом городе своя мода на похоронные принадлежности.