Таковы известия древнейших сохранившихся летописей о битве на Калке. Мы не случайно дали их подробное изложение, поскольку три летописных рассказа о битве на Калке существенно различаются между собой. Каждый из них содержит большое количество оригинальной, независимой друг от друга информации.

Поскольку сохранившиеся списки летописей были составлены через несколько десятилетий, а то и столетий после битвы на Калке, перед исследователями встал вопрос — каким образом рассказы о сражении попали в летописные своды, когда они были составлены?

Видный исследователь истории Древней Руси А.А. Куник подметил, что в Ипатьевской летописи описание переправы русских войск через Днепр явно было сделано очевидцем, о чем говорит имеющаяся в ней фраза: «вся намъ по соухоу же Днѣпръ перешедшимъ»[25].

Дальнейшие поиски были направлены на установление личности этого очевидца. Как известно, Ипатьевская летопись представляет собой летописный свод, состоящий из трех основных частей: «Повести временных лет» (от начала летописи до статьи 1118 г.), Киевской летописи (от 1119 до 1200 г.) и Галицко-Волынской летописи (от 1201 до 1292 г.). Поскольку события битвы на Калке излагаются в третьей части Ипатьевской летописи, К.Н. Бестужев-Рюмин (1829–1897) весьма обоснованно предположил, что этим свидетелем мог быть очевидец из Галицко-Волынского княжества[26].

И.И. Срезневский (1812–1880) высказал точку зрения о возможном отражении в описании битвы «сказания киевского летописца»[27]. М.С. Грушевский (1866–1934) склонялся к мнению о волынском авторе и даже указывал, что он происходил из круга, близкого Даниилу Романовичу и его брату Васильку[28].

Но все эти предположения не давали ответа на главный вопрос: каким образом первое столкновение русских с монголо-татарами нашло отражение в трех источниках различного географического происхождения: владимиро-суздальского (Лаврентьевской летописи), галицко-волынского (Ипатьевская летопись) и новгородского (Новгородская первая летопись).

Данный факт попытался объяснить А.А. Шахматов (1864–1920). Исследователи давно заметили сходство отдельных частей летописей. В частности, начальная часть древнейших Лаврентьевской и Ипатьевской летописей содержит практически идентичный текст. Он отличается лишь незначительными изменениями, внесенными позднейшими переписчиками. В научной литературе эта часть получила название «Повести временных лет». Считается, что она была создана в Киеве в 1110-х гг.

Еще на рубеже XVIII–XIX вв. А.Л. Шлецер (1735–1809), сравнивая версии Лаврентьевской и Ипатьевской летописей, задумал воссоздать первоначальный текст «Повести»[29]. При этом он был уверен, что она являлась цельным произведением, написанным Нестором, монахом Киево-Печерского монастыря. Позднее П.М. Строев (1796–1879) высказал предположение, что «Повесть» является сводом, созданным в несколько приемов разными авторами.

Именно эту идею взялся развить А.А. Шахматов, пытавшийся выделить в «Повести» отдельные слои и выяснить историю ее создания. Для начала он обратил внимание, что в летописях у «Повести» разный финал. В Лаврентьевском списке она заканчивается описанием огненного столпа, явившегося над Печерским монастырем в 1110 г. Затем следует датированная 1116 г. запись: «Игумен Селивестр святого Михаила написал книги си летописец». В данном случае речь идет о Сильвестре, игумене Михайловского Выдубицкого монастыря, а позднее — епископе Переяславском. В Ипатьевском списке записи Сильвестра нет, а под 1111 г. рассказывается о нашествии половцев и победе над ними Владимира Мономаха. Огненный столп толкуется как предзнаменование этой победы. Сама же «Повесть» доведена до 1117 г.

Тем самым А.А. Шахматов пришел к убеждению о существовании двух редакций «Повести временных лет». При этом «Сильвестров список», читающийся в Лаврентьевской летописи, представляет собой переработку первой редакции. Далее, обратившись к Новгородской первой летописи, заметно отличающейся от киевских летописей, исследователь пришел к выводу, что у них был некий «общий предок» с «Повестью», составленный приблизительно в 90-х гг. XI в., примерно за двадцать лет до ее первой редакции. Его он назвал «Начальным сводом».

Дальнейшее изучение «Повести» позволило А.А. Шахматову обнаружить логические нестыковки, текстовые вставки, разрывающие связный текст памятника. Так, под 977 г. Начальная летопись сообщает о погребении князя Олега Святославича (брата Владимира Святого) близ Овруча, где могила его, по словам летописца, находится «и до сего дня». Однако под 1044 г. летопись сообщает, что Ярослав Мудрый велел выкопать кости своего дяди Олега Святославича, окрестить их (тот умер язычником) и перезахоронить в киевской Десятинной церкви. Из этого А.А. Шахматов сделал вывод, что и в основе «Начального свода» лежала некая летопись, составленная между 977 и 1044 гг. Ее он назвал «Древнейшим сводом».

Поскольку летописная запись 1037 г. представляет собой пространную похвалу Ярославу Мудрому, ученый предположил, что именно ею завершалась древнейшая русская летопись, составленная при Ярославе Мудром, еще до перезахоронения Олега Святославича. По его мнению, «Древнейший свод» был составлен в 1039 г. при Киевской митрополичьей кафедре.

При дальнейшем изучении «Повести» исследователь обнаружил и другие несоответствия, позволившие выяснить, что «Древнейший свод» был продолжен и дополнен игуменом Киево-Печерского монастыря Никоном. В свою очередь летописный свод Никона, дополненный описанием событий до 1093 г. включительно, лег в основу «Начального свода», составленного, по предположению А.А. Шахматова, в 1093–1095 гг. игуменом Киево-Печерского монастыря Иоанном. А уже Нестором в той же обители в 1110–1113 гг. была составлена первая, несохранившаяся, редакция «Повести временных лет».

Затем, согласно исследователю, «Повесть временных лет» была переработана игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром, в результате чего возникает ее вторая редакция, отразившаяся в Лаврентьевской летописи, и чуть позже, по поручению новгородского князя Мстислава Владимировича, была составлена третья редакция, отразившаяся в Ипатьевской летописи.

Таким образом, «Повесть временных лет» оказалась результатом почти столетней эволюции летописного текста, а сама она многослойна и имеет несколько стадий формирования. При этом следует особо отметить, что летописцы, создававшие и редактировавшие Повесть временных лет и предшествующие ей летописные своды, опирались не только на отечественные, но и зарубежные источники. Наиболее многочисленными были заимствования из так называемого болгарского перевода Хроники Георгия Амартола и его продолжателя. В тексте, которым пользовался составитель «Повести», изложение было доведено до смерти императора Романа (948). Из него были заимствованы сведения, связанные с историей Руси.

Выводы, изложенные А.А. Шахматовым простым и доступным языком, сразу приобрели широкую популярность, а сам он в 1897 г. был избран академиком в возрасте 34 лет, став самым молодым членом Академии наук с XVIII в.

Мы не случайно столь подробно рассказали о работе А.А. Шахматова над «Повестью временных лет», прямо не связанной с событиями на Калке. В дальнейшем, на основе сравнительно-текстологического метода, А.А. Шахматов постарался выяснить историю складывания текстов почти всех наиболее значительных русских летописных памятников и на этой основе воссоздать картину развития отечественного летописания XI–XVI вв. Шахматовский метод исследования летописей на много лет стал общепризнанным и явился основой современного летописеведения. Заложенная А.А. Шахматовым школа по изучению летописей нашла продолжателей в лице его ученика — М.Д. Приселкова