Все в деревне уже знали Ким. Жена булочника, похожая на скорбное привидение с покрасневшими глазами, кивнула, здороваясь. Ким часто хотелось ткнуть жену булочника, чтобы посмотреть, поднимется ли над ней облако мучной пыли.

Поскольку Лакис принес утром помидоры, мимо торговки этим овощем, у которой за домом были теплицы, она прошла не останавливаясь. Торговка фруктами, всегда казавшаяся такой же влажной и липкой, как ее товар, каждый день старалась научить Ким новой фразе. Приветливая жена мясника перегнулась через прилавок – потрепать Ким по щеке, что делала каждое утро. А торговка одеждой, которую звали Мария и которая немного говорила по-английски, дала ей напиться и принялась сплетничать о жене мясника, торговках фруктами и помидорами; она, видимо, не ждала, что Ким что-нибудь купит у нее.

Так что поход в крохотную деревушку Камари за скромными покупками легко мог занять три, а то и четыре часа.

Мария была поразительно красивой женщиной сорока лет с небольшим. С волосами цвета воронова крыла и живыми, кокетливыми глазами; к тому же она имела привычку покачивать бедрами, даже если шла всего лишь в другой конец лавки приготовить кофе. И, словно желая подчеркнуть свою красоту, любила хотя бы на денек нарядиться в платье из нового поступления. Оправдывалась она тем, что так проверяет их, словно это были электрические приборы, и в ее случае мысль об электричестве возникала неспроста. Чувственность искрами била из нее. Недавно она овдовела. Ее муж-бизнесмен погиб в автомобильной катастрофе в Афинах, и ей пришлось вернуться в родную деревню, к родителям, Я открыть лавку.

– Они ждали, что я надену вдовий траур. Я сказала: шутите, это не для меня. Видела этих старых ворон? Я еще молода, сказала я им.

– Я бы тоже не стала носить траур, – согласилась с ней Ким.

Они сидели в лавке и ели кекс. Ким была не прочь поболтать с Марией, но слишком уж ядовитый был у той язычок.

– Таков обычай, Ким. Ты не знаешь, какой это отсталый народ. На сотни лет отстали. – Мария стряхнула крошки с нового платья с блестками. – Я шокирую их, надевая эти вещи. И мне это нравится.

Ким однажды спросила Марию, почему их дом зовется Домом Утраченных Грез, но не получила ответа. Сейчас она снова спросила ее о том же.

– Слушай, – сказала Мария, – мне нужно позвонить в несколько мест. Если хочешь, можешь посидеть, подождать.

Ким отказалась и встала, собираясь уходить.

– Там, позади церкви, открылась новая лавка. Хочу пойти взглянуть.

– Да, открылась; лавка Кати. Она открывает ее на туристский сезон. Пойди познакомься с ней. Хорошая женщина.

Ким не могла понять, то ли люди действительно не желают говорить о Доме Утраченных Грез, то ли просто ничего о нем не знают. Она зашагала по мощеным деревенским улочкам, мимо заброшенного Турецкого дома, чьи бревна уже начали подгнивать, к церкви Девы Непорочной. Там она остановилась, не столько чтобы ополоснуть руки под краном, сколько чтобы получить Удовольствие от зрелища кристально чистой воды, которую мгновенно впитывала пыльная пересохшая земля. Прозрачная горная вода подавалась по трубам из родника, бьющего в горах неподалеку.

Новая лавка торговала всяческими гончарными изделиями и декоративной керамикой, отличной от обычного, рассчитанного на туристов барахла, вроде поддельных коринфских урн, и картинами, написанными маслом, плюс к этому была еще пара стоек с одеждой – конкуренция Марии. Ким решила, что хозяйка обладает прекрасным вкусом. Когда Ким вошла, хозяйка разговаривала по телефону. Она приветливо улыбнулась и опустила трубку. Она была примерно одного возраста с Марией, но намного изящней, с короткой стрижкой. Что-то неуловимо патрицианское чувствовалось в ней. Обходя лавку и трогая вазы из необожженной глины и хрупкую керамику, Ким чувствовала на себе взгляд хозяйки.

Пришлось завести разговор:

– Кто все это делает?

Хозяйка ответила на довольно чистом английском:

– Я привезла это с материка. Все ручной работы.

– Замечательные вещи.

Женщина склонила голову, воспринимая слова Ким как комплимент себе. Потом достала что-то из-под прилавка:

– Попробуйте.

Ким называла это рахат-лукумом. Греки не успокоятся, пока не одарят вас чем-нибудь, подумала она. Женщина вышла из-за прилавка и села.

– Я Кати, – представилась она.

– А я Ким.

– Знаю. Вашего мужа зовут Майк. Он художник. Вы медсестра. Вы англичане. Вам я ничего не могу нахваливать, потому что вы не туристка. Вы очень красивы.

Ким смутилась и покраснела.

– Вы много знаете о нас.

– Это Мария звонила, когда вы вошли. Вам следует знать, что люди, когда хотят что-то узнать, обращаются к ней, как в агентство «Рейтер».

Бывает, думала Ким, встречаешь человека и сразу инстинктивно чувствуешь – это друг. Кати улыбнулась ей добрыми близорукими глазами. Ким сказала:

– Мы с Майком живем в…

– Я знаю, где вы живете, – перебила ее Кати. – Мне знаком этот дом.

– Я постоянно спрашиваю людей, почему он называется Домом Утраченных Грез, но никто мне не говорит.

Лицо Кати омрачилось.

– Смотрите, – сказала она. Ким заметила, что Кати чуть не каждую свою фразу предваряла этим словом и ждала, чтобы слушатель воспринял его буквально и посмотрел на нее. – Смотрите. Греки – это такой народ, который говорит только то, что вам приятно будет услышать. И никогда того, что неприятно.

– А с этим домом что-то не так?

– Не с самим домом. Но кое-что там случилось. Почему вас это интересует? Вы там счастливы?

– Да.

– Прекрасно. Тогда зачем вам все знать? Для вас это не имеет значения Живите там. Наслаждайтесь счастьем.

– Просто любопытно, откуда такое название.

Кати закурила и, выпустив струю дыма, в упор посмотрела на Ким. Похоже было, что она что-то решила про себя.

– Смотри. Однажды там жила немка. Ее звали Ева. Она жила с Лакисом, хозяином. Когда жена Лакиса узнала, он хотел порвать с Евой, и та попыталась покончить с собой в этом доме. Вот такая история.

– Когда это произошло?

– Двадцать лет назад. Двадцать пять. И Лакис так назвал дом; Ева обычно называла его Домом Грез, так что он назвал его Домом Утраченных Грез. Доска висит там до сих пор только потому, что жена Лакиса не понимает ни слова по-немецки и все еще думает, что там написано «Дом сдается».

– Лакис романтик?

– Я слышала о нем другое.

Когда Ким поднялась, собираясь уходить, Кати пригласила ее с Майком пообедать в таверне с ней и ее мужем.

– Заходите в лавку в любое время. За всем, что понадобится.

– Спасибо, непременно.