укоренилась, что он смотрел на него как главное препятствие в выполнении своих фантастических планов. Неожиданный визит к Абу-л Фазлу дал ему прекрасную возможность обвинить его в двуличности. Придя в дом, он нашёл там 40 писцов, записывающих комментарии к Корану. Приказав им следовать за ним тотчас, привёл к императору, показал копии и сказал: «Вот Абу-л Фазл учит меня совсем другим вещам, чем то, что он практикует у себя дома». Этот инцидент, говорят, на время охладил отношения между Акбаром и Абу-л Фазлом. Подобная, но менее вероятная история рассказана автором «Закхират-ул-Хаванин». Он говорит, что Абу-л Фазл раскаивался в измене исламу, и по ночам посещал инкогнито дома дервишей и, давая им золотые мухуры, просил «молиться за устойчивость веры Абу-л Фазла», вздыхая в это время, и ударяя свои колени, и восклицая: «Что я буду делать?»

И так же, как писавшие об истории литературы попытались спасти Файзи от измены и впоследствии от проклятий, представив, что перед смертью он восхвалял Пророка, так же и другие авторы преуспели, найдя для Абу-л Фазла место в Раю; ибо рассказано в нескольких книгах, что Шах Абу-л-маа-ли из Лахора15, человек известной святости, однажды выразил своё осуждение слов и поступков Абу-л Фазла. Но ночью, как говорится в рассказе, во сне увидел, что тот пришёл на собрание, которое вёл Пророк в Раю; и когда Пророк увидел, как он вошёл, попросил, его сесть и сказал: «Этот человек совершил в течение своей жизни много плохих поступков, но одна из его книг начинается словами: «О Господи, вознагради добро ради Твоей справедливости И помоги

15 Родился в 960 г.х., умер в Лахоре в 1024 г.х. «Хазинат-ал-асфийа», с. 139.

несчастным ради любви их», и эти слова спасли его». Послелние два рассказа преувеличены, возможно, сознанием религиозных суннитов, но первый, если верен, умаляет ту последовательность мнений и форму философского убеждения, которой наполнены работы Абу-л Фазла. И хотя его сердце находило в чистом деизме и религиозной философии больше успокоения и больше элементов гармонии, чем в казуистике мулл, его ум с молодых лет был приучен к усердной литературной работе, и поэтому вполне естественно для него, даже после отхода от ислама, продолжать изучение Корана, потому что высокие диалектические знания и глубокие филологические исследования мусульманской литературы сосредотачивались на толковании этой священной книги.

К этому периоду относятся и литературные предприятия, которые начались под покровительством самого императора. Абу-л Фазл, Файзи и учёные, такие, как Бадауни, Накиб-хан, шейх Султан, Хаджи Ибрахим, шейх Мунав-вар, и другие, занимались составлением исторических и научных материалов и переводами с санскрита или хинди на персидский.

Файзи взялся за «Лилавати», известную книгу по математике, а Абу-л Фазл переводил «Калилу и Димну» под названием «Айяр Даниш» с арабского на персидский. А также принял участие в переводе «Махабхараты» и составлении «Тарих-и-Алфи» — «Истории тысячелетия». Эта последняя упомянутая работа, любопытно заметить, имеет близкую связь с движением махдистов, о чём уже говорилось. Хотя, начиная со смерти шейха Алаи, сторонники идеи тысячелетия («золотого века») подвергались преследованию, и движение во всех его проявлениях заглохло, идея реставрации при наступлении нового тысячелетия оживилась во время дискуссий в Фатхпур Сикри и путём обучения людей типа Шариф-и Амули3, со столь значительным изменением, что самого Акбара назвали «Повелителем эпохи», в результате чего дряхлеющий ислам практически «испустил дух». Эта новая особенность получила полнейшее одобрение у Акбара и оказала большое влияние на развитие его религиозных воззрений. «Тарих-и-Алфи» поэтому представлял ислам как религию прошлого — он существовал тысячу (алф) лет и сделал своё дело. Ранняя история, к досаде суннитов, определялась на основе взглядов шиитов, и ещё хуже, хронология была изменена, поскольку отправной точкой стала смерть Пророка, а не хиджра, или побег Пророка из Мекки в Медину.

К середине 1000 г.х. (начала 1592 г.) Акбар назначил Абу-л Фазла на пост духазари, или командира 2 000 лошадей. И тот теперь принадлежал к великим амирам (умара-йи кибар) при Дворе. Как и раньше, он оставался в непосредственном окружении императора. 13 том же году Файзи послали в Дакхин в качестве посла Акбара к Бурхан-ул-мулку и радже Али-хану из

Хандеша, что послал дочь в жёны принцу Салиму. Файзи вернулся через 16 месяцев.

Шейх Мубарак, который после опубликования своего знаменитого документа, почти удалился от мира, умер в следующем году в Лахоре (в воскресенье, 17 зу-ль-каада 1001 г.х., или 4 сентября 1593 г.). Он достиг 90-летнего возраста и в последние годы своей жизни занимался составлением 4-томных гигантских комментариев к Корану, которым дал название «Манба-у Нафаис-ул-Уйун». И закончил эту работу, несмотря на потерю зрения, незадолго до смерти.

Историк Бадауни рассказывает о нём следующее:

— Шейх Мубарак, принадлежал к когорте выдающихся учёных людей настоящего времени. По практической мудрости, благочестию и вере в Бога он стоял высоко среди людей своего времени. В молодости он был строгим аскетом; действительно, был настолько строг в своих взглядах на то, что законно, а что нет, что если кто-то, например, приходил молиться с золотым кольцом на пальце, или одетый в шелка, или в красных носках на ногах, или в красных или жёлтых одеждах, мог приказать нарушителя правил удалить. В правовых решениях был так суров, что за каждую обиду, превышающую простой удар, по его мнению, правильным наказанием являлась смерть. Если случайно слышал музыку, проходя по улице, бежал прочь, но с течением времени, в результате Божественного усердия, настолько увлёкся музыкой, что не мог жить, не услышав пения или мелодии. Он прошёл через некоторую противоположность образа мышления и жизненных путей. Во времена правления афганцев часто посещал братство шейха Алаи; в начале правления Его Величества, когда верх взяли накшбанди, был связан с этой сектой; затем примкнул к школе Хама-дани, и, наконец, когда верх при Дворе единолично взяли шииты, заговорил на их языке. «Люди говорят по мере своего разумения» — меняться было его образом жизни, а остальное вы знаете. Но в то же время он постоянно занимался изучением религиозных наук. В просодии — искусстве составлять загадки [муамма] и других отраслях он понимал хорошо; а в мистической философии был великолепный мастер. Знал на память Шатиби17, объяснял его превосходно, но и знал, как прочитать Коран десятью разными способами. Не бывал во дворцах царей, но слыл любезным собеседником, речь которого изобиловала анекдотами. К концу жизни, когда его зрение ослабло, оставил чтение и жил в уединении. Комментарий, составленный к Корану, похож