проёме отчётливо виднеется иссиня-чёрное бескрайнее небо с мерцающими звёздами. Ноги сами несут меня следом.

Здесь, в горах, всё иначе. Звёзды ближе и ярче. Красота ночного неба влечёт и манит, заставляет забыть о земных трудностях и мыслить понятиями вечности.

— Как красиво! — вырывается против воли.

Прислоняюсь плечом к дверному проёму, продолжая обнимать себя за плечи.

Сардар стоит впереди. Широко расставив руки, упирается ими в балконное ограждение. Ветер треплет его угольно-чёрные волосы до плеч. Поза расслаблена и в то же время в ней читается спокойная сила.

В отличие от меня, он смотрит не вверх, на мечтательные звёзды, а вниз, туда, где у подножия скал, мерцает тысячами огней Блэртаун, столица Бладрии. Окидывает взглядом свои владения, которые взял по праву сильнейшего.

Я видела, как смотрели на него рыцари и подданные: с беспрекословным признанием и уважением. Такому, как генерал Сардар Хард, нет нужды кому-то что-то доказывать. Он уже это сделал, взяв желаемое.

Сначала чужую страну, теперь чужую истинную. Что дальше окажется в опасной области его «хотелок»? Во рту вдруг становится горько. Неприятно ощущать себя очередным трофеем дракона, который, кажется, привык получать желаемое любой ценой и без оглядки на чьё-то мнение.

Моё, например.

Хочется снова выпустить шипы. И звёзды больше не радуют. Сардар будто улавливает незримую перемену во мне. Оборачивается, окидывает меня цепким взглядом, отталкивается от перил.

Приближается вразвалку, мигом заполняя собой всё пространство балкона.

— Идём в комнату, ты вся замёрзла и дрожишь.

Меня уговаривать не нужно, я и так инстинктивно пячусь назад. В комнате нет ветра, но едва ли теплее. Здесь, в горах, вообще прохладнее, чем на привычных мне южных равнинах.

Сардар обходит бордовый велюровый диван с двумя креслами и низким чайным столиком из тёмного эбенового дерева, останавливается перед камином из серого камня, склоняется над ним, и в несколько ловких движений добивается того, что языки оранжево-жёлтого пламени, тихо потрескивая, принимаются лизать сухие поленья.

Затем дракон поворачивается. Огонь освещает его мощную фигуру, создавая вокруг неё некий магический ореол. Настороженно наблюдаю за тем, как Сардар, не разрывая зрительного контакта со мной, щёлкает пряжкой ремня. Во рту становится сухо, внутри растёт паника. Но дракон лишь снимает верхний ремень с ножнами и покоящимся в них мечом, с тихим глухим звуком осторожно опускает его на край чайного столика.

Окидываю его тревожным взглядом, отмечаю, что на драконе по-прежнему надеты чёрные кожаные доспехи. И… он ведь не продолжит раздеваться дальше, ведь нет?

Или…

— Подойди, — раздаётся очередной приказ, — Лана.

Жёсткий тон генерала Харда не оставляет вариантов для манёвра и торга. Нервно прикусываю нижнюю губу и послушно приближаюсь, глядя на него снизу вверх и внутренне рыдая от страха.

Останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки от него. Вздрагиваю, когда дракон делает шаг навстречу, сокращая расстояние между нами. Жадно втягивает носом воздух над моей головой, принюхиваясь, будто дикий зверь. Впрочем, так оно и есть, по большому счёту.

— Посмотри на меня, — низким требовательным голосом.

Касается моего подбородка, мягко, но уверенно вынуждает поднять голову и глаза. Веду взглядом по мощной мужской загорелой шее, по широкому волевому подбородку с явно колючей двухдневной щетиной, отмечаю играющие на скулах желваки, жёсткую линию губ, хищно раздувающиеся ноздри, ровный прямой нос, хмуро сдвинутые брови и угольно-чёрные глаза с вертикальным зрачком, пульсирующим подчиняющей ртутью.

— Ла-на, — произносит по слогам с хрипотцой, ведя костяшками пальцев по моему плечу, вызывая в ответ на касание стаю мурашек волнения и страха. — Сейчас я скажу тебе кое-что важное, и ты это хорошенько запомнишь. Кивни, если поняла.

Нервно сглатываю и киваю, не в силах разорвать подчиняющий зрительный контакт. Стою неподвижно, а внутри разгорается паника. Противный тоненький голосок в мозгу требует закрыть ладонями уши и не слушать, потому что то, что прозвучит сейчас, может изменить ВСЁ, и как раньше уже не будет.

Но я не самоубийца чтобы злить жестокого монстра напротив, а потому всё, что могу — это ждать, что именно он решит сказать мне и покорно внимать.

Покорно внимать не получается, потому что напряжённый момент прерывается робким стуком в дверь. Мы оба оборачиваемся. Я — растерянно. Сардар — нахмурившись.

— Присядь пока что, — показывает подбородком на диванчик и быстрым шагом идёт прочь.

Меня вдруг накрывает волной облегчения от того, что, пусть и ненадолго, но я остаюсь одна. В ногах появляется слабость, и я с облегчением опускаюсь, куда сказано.

Глубоко и размеренно дышу, успокаивая бешено колотящееся сердце. Поглаживаю пальцами мягкую бархатистость велюра цвета крови — отчего-то мелькает в голове неуместная ассоциация.

Слышу за спиной звук проворачиваемого в замке ключа, открываемой и закрываемой двери, и снова проворот задвижки.

Шаги за спиной приближаются. Сардар вновь оказывается в поле видимости. Ставит на чайный столик бронзовый поднос, полный еды: коричневых глиняных горшочков, с пузатым чёрным чугунным чайничком и блюдом с бисквитами.

В воздухе витает потрясающий аромат мясного рагу и душистого травяного чая. Я представляю, как сладкий воздушный бисквит тает во рту, и рот наполняется слюной. Боже, оказывается, я голодная! Сколько часов я не ела? Почти с утра!

— Ешь, Лана, — приказывает Сардар. — Тебе следует восстановить силы.

Да я не против, но делать это в его присутствии? Под его пристальным взглядом?

В нерешительности кусаю губы, борясь между желанием наброситься на еду и внутренним протестом против поступка дракона, меня похитившего.

Кажется, мои сомнения отражаются у меня на лице, потому что Сардар рычит угрожающе:

— Лана, если не поешь сама, я накормлю тебя силой. Не для того я рисковал своими людьми сегодня, чтобы ты отбросила лапки от голода. У меня на тебя другие планы.

Какие это «планы» вполне можно не пояснять. Тяжёлый взгляд дракона, нахально блуждающий по моему телу, красноречивее любых слов.

Поскольку я продолжаю медлить, Сардар подхватывает своей огромной жилистой ручищей ближайший ко мне глиняный горшочек и с глухим стуком ставит его передо мной на стол, туда же отправляется блестящая серебряная ложка, в которой я вижу своё отражение: огромные, в пол-лица, перепуганные глазищи.

Под пристальным давящим взглядом дракона я вынуждена обхватить непослушными холодными пальцами гладкое серебро и спрятать глаза в горшочке с едой. Стоит мне положить на язык рассыпчатый ломтик картофеля и тонко порезанный кусочек мяса? как я забываю обо всём.

Прислушиваюсь к ощущениям, пытаясь определить, какие специи здесь чувствуются. Определённо, это мята, черный перец и, пожалуй, тимьян? Кажется…

Сложив губы колечком, раздуваю пар, исходящий от круглой глиняной чашки без ручек. Делаю глоток травяного чая. Облизываю губы, наслаждаясь разливающимся по телу теплом. Здесь