– Да кто об этом знает? – фыркнул гном. – И не забудь указать, что все положительные герои обожают бублики Короткопала…

Подземник повернулся в кресле и постучал по плакату с дородной гномихой, уплетавшей за обе щеки громадный крендель.

– …официального спонсора ардасской типографии! – закончил гном. – Вот теперь у тебя в руках настоящая бомба, дружок. И чтоб в конце месяца представил мне рукопись! Эх, молодость. Завидую я тебе, столько идей и полная свобода выбора, не то что в моей юности… Ну же, беги творить! – И, видя, что парень еще переминается с ноги на ногу, подземник повысил тон: – Свободен!

Отвесив пару поклонов, парень выскочил в душную вонь улицы Коробейников. Под залатанным рукавом поношенного сюртука виднелся измятый кончик рукописи.

«А ведь я мог стать приличным токарем или кондитером», – хмыкнул про себя юноша, надвинув на лоб шляпу. Орк-зеленщик прогромыхал мимо своей тележкой. «Хотите вампиров и оборотней? Будут вам приключения!»

Задумчиво уставившись вдаль поверх разношерстных голов, парень зашагал по улице обратно в свою крохотную комнатушку.

«Если повезет, то хозяин не выгонит еще с месяц. Наивный зомбяк все еще надеется получить арендную плату за прошедшие полгода», – тут парень грустно вздохнул.

Но невеселые думы быстро развеялись. Перед мысленным взором заиграли краски далеких земель. Невидимые для остальных, в эти минуты в его разуме вершились великие приключения, гремели битвы, равных которым еще не видел свет, и творились чудеса.

То и дело толкавшие его прохожие и не догадывались, мимо чего проходили, погруженные в свои дела. Только слепой попрошайка на углу внимательно поглядел вслед парню и снисходительно усмехнулся.

В мыслях юноши рождались строки новой книги.

«Только бы успеть донести их до дома, до кособокого стола и полупустой чернильницы, и постараться передать эти невероятные картины на бумаге».

Ламинированные страницы меню пестрели картинками с идеальными салатами, филигранно нарезанными закусками и сочными фруктами.

– И крабовый салат, пожалуйста, – добавил Александр, закрывая брошюрку. – И не уносите меню, я выберу что-нибудь еще попозже.

Официант сделал последнюю запись в блокнот и удалился, лавируя между столиками маленького ресторанчика. За окном, обрамленным цветущими растениями, медленно катили в извечной пробке иномарки.

– И это ты называешь свежими яйцами?!

Мир развалился на куски.

В напрасной попытке вернуться назад, в уют и спокойствие сна, Александр втиснулся в подушку и зажмурился сильнее.

– Я увижу здесь свежие яйца, когда у этих отрастут лапы, хвосты и перья и они высидят новые! И я сомневаюсь, что этот запах тухлятины идет только из твоего рта!

– Да когда же вы все заткнетесь? – подключилось к спору высокое сопрано.

Старый добрый… вернее, относительно добрый мир навалился всей своей непосильной тяжестью. Сколько ночей он закрывал глаза с надеждой очнуться в родной кровати. Ну ладно, пусть в вытрезвителе… на операционном столе после наркоза… на худой конец, в палате психбольницы…

Небольшой подвал, хаотично заставленный приволоченными со свалки или внаглую стыренными вещами, мог похвастаться звукоизоляцией канализационной трубы. Хотя вряд ли это волновало его нынешнего владельца, успевшего вдоволь выспаться еще при жизни.

Постаравшись на этот раз не развалить тахту, и так стоявшую одной ножкой в загробном мире кроватей, Александр встал на холодные плиты пола и, зябко поеживаясь, стянул с трехногого стула свою одежду. Полотняная рубашка с непонятным вырезом на груди и дурацкими завязками, шерстяные штаны и добротные ботинки на высокой подошве, чтобы посуху пробраться через все лужи на мостовой. Затем он затянул пояс со множеством отделений – местная замена портмоне и ридикюля. Завалявшиеся в нем мелкие монеты не добавляли ни солидности, ни уверенности в завтрашнем Дне.

Поднявшись по ступеням, Александр распахнул дверь навстречу новому дню. Кивок двум пахнущим сыростью плечистым коротышкам в прорезиненной коже: соседи по подвалам, туннельные гномы, поддерживали подземные коммуникации города в рабочем состоянии – судя по запаху, они возвращались с ночной смены. В углу двора четыре замотанных с головы до пят в грязные тряпки личности человеческих очертаний жарили на углях некое хвостатое животное. Он уже привык не обращать внимания на чужие гастрономические предпочтения, если это самое блюдо не собирались предложить ему. И даже в этом случае по правилам хорошего тона надо было закрыть глаза и представить обычное куриное филе, одновременно быстро заглатывая и нахваливая предложенную снедь.

Пара рывков за проржавевший рычаг колонки, и тазик наполнился ледяной водой. А затем последовал утренний марафет под пристальными взорами пары древних старушек на скамейке и их приятеля, одноглазого деда, развлекавшего вечерами ребятню своими байками. Если хотя бы половина жутких историй старика была правдой, то оставалось только удивляться наличию у древнего ветерана всех остальных частей тела.

Кусок пахнущего химикалиями мыла и опасная бритва. При взгляде на острое лезвие он в очередной раз задумался, не отпустить ли бороду, тем более что здесь половина лиц мужского пола явно брилась и подстригалась тупым топором. Но сегодня был особенный день. Уж лучше порезаться пару раз, чем предстать перед судьей в облике приключенца-оборванца. Грязные и пропотевшие герои редко бывают симпатичны чистеньким и опрятным гражданам.

Тем временем под тенью деревьев посреди дворика визжащая стайка детишек всевозможных оттенков и размеров разыгрывала сражение между Орденом и магами. Грозный же деревянный ящик явно служил им летающей крепостью.

Эх, если бы и в жизни герою, как в сказке, воздавали лишь почести, списывая все огрехи и разрушения. Но нынче ему следовало ожидать вопросов типа: «А кто дал вам право принимать решение за тех горожан, что не желали быть спасенными и надеялись на конец света?.. Ваши действия разрушили постройку, имевшую историческую ценность!.. И разве нельзя было геройствовать на заброшенных пустырях, а не посреди города?.. Если у вас нет денег на адвоката, вам предоставят все двадцать томов по судебному делу и два дня на подготовку к разбирательству».

Меж белоснежных простыней, натянутых для просушки, показался его новый друг и по совместительству офицер-надзиратель.

– Не спится? – По двору бодро шагал скелет. Голые кости прикрывал лишь плащ, наброшенный ради спокойствия «особо впечатлительных особ». – Не боись, суд без тебя не начнут. Буква закона требует, чтобы подсудимый мог сразу признать себя виновным для ускорения процесса.

– Значит, я буду тянуть до последнего, – фыркнул Александр. – У вас тут действует презумпция невиновности?

– Боюсь, нет, так что это тебе придется доказывать, что ты здесь ни при чем, – оскалился улыбкой в тридцать два зуба Сол. – Магистрату куда проще тебя посадить, чем обосновать твою вину.