годы становятся временем церковного строительства в городе, активной миссионерской работы, стимулируя рост паствы разнообразных религиозных общин.

А. Дементьев цитирует в своей работе баптистского миссионера Эрика Олсона, слова которого полностью подтверждают выводы о религиозной политике Китайской Республики на этой территории:

Наше движение здесь63 не повлечет за собой изменение в нашей работе, это всего лишь изменение резиденции. Под китайским законодательством мы имеем полную свободу, которая нужна нам для благовестия среди русского народа. Кроме того, мы достаточно близки к нашим братьям и церквям в Сибири, чтобы позволить нам осуществлять контроль и следить за тем, чтобы все шло гладко… Таким образом, у нас нет неопределенности в отношении работы64.

Но есть и полярное мнение: Серен Урбански писал об ограничении свободы вероисповедания и запрете православных праздников на приграничных территориях65. Возможно, подобные меры предпринимались только на границе, так как в Харбине религиозные праздники и деятельность христианских миссий не ограничивались.

Китайское правительство не регламентировало жизнь российских конфессий отдельно. Большинство эмигрантов не знали китайского языка, и религиозное законодательство страны было практически недоступно для русскоязычного населения бывшей полосы отчуждения КВЖД. Инициатором переводов части законов Особого района Восточных провинций стало экономическое бюро КВЖД, хотя в сферу интересов этой структуры религиозное законодательство не входило. Поэтому в переводной литературе можно встретить только упоминания о запрете посягательств «на свободу совести и кощунственное отношение к покойникам»66. Это и была вся доступная русским эмигрантам информация о законах в сфере религии.

Из-за нестабильной политической ситуации в Маньчжурии спокойная религиозная жизнь российской диаспоры снова прервалась. В первую очередь сказалось укрепление границ вследствие «конфликта на КВЖД». К началу 1930‐х годов связь между советскими христианскими общинами и церквями в бывшей полосе отчуждения КВЖД почти полностью прервалась. В это же время СССР вводит в отношении протестантских организаций антирелигиозную политику. Сведения об этом доходили и до русской эмиграции в Китае. В «Заре», одной из самых популярных харбинских газет, осуждали антирелигиозную кампанию в Советском Союзе: редакция издания называла политику страны богохульной67.

Вопреки тому, что к 1930 году некоторые иностранные протестантские миссии покинули Харбин, эмигрантские религиозные общины сохранились. Они продолжали действовать благодаря пасторам из числа бывших россиян, остававшимся на КВЖД. После оккупации Маньчжурии Японией все ранее обосновавшиеся на территории христианские меньшинства сохранились.

Контроль над религией: религиозная политика Маньчжоу-Го

К началу 1930‐х годов Японская империя стала выполнять план по оккупации Маньчжурии, который разработал и представил императору Японии 25 июля 1927 года премьер-министр страны Танака Гиити. По задумке премьера покорение империей Востока должно было начаться с Монголии и Маньчжурии, где особенно слабым регионом был Район Трех Восточных провинций68 (Особый район Восточных провинций). В 1931 году японские войска вторглись на территорию Китая и 5 февраля 1932 года заняли Харбин. Уже 9 марта этого же года вторжение привело к созданию марионеточного69 государства Маньчжоу-Го во главе с представителем маньчжурской династии Пу И.

Первые годы существования Маньчжоу-Го политика государства позиционировалась как лояльная и веротерпимая. Русская диаспора наравне с иными национальными общинами составляла разнообразную этническую и конфессиональную мозаику страны. Современники событий характеризовали законодательство Маньчжоу-Го в религиозной сфере как терпимое. Империя провозгласила свободу совести и полную веротерпимость, что отображалось в ее основных законах, которые «неукоснительно соблюдались»70. Свобода религии провозглашалась в первом документе нового государства – «Декларации о создании Маньчжоу-Го», в которой было обещано:

Образование будет всюду распространено; культы и религии – уважаться. Таким образом, будет осуществляться принцип Ван-Дао. Всем народностям, живущим в новом Государстве, мы несем радость, подобную весне, и, добившись сияния вечного мира в Восточной Азии, мы сделаем Новое Государство примером для всего мира71.

Интересно и то, что первоначально религиозная политика государства была либеральной, современники событий примечали: разные народности и верования действительно поддерживались. Исконная маньчжурская и китайская культура внешне почиталась, об этом говорит само указание принципа Ван-Дао, конфуцианского понятия истинного пути правителя, в отношении направления политики государства. Главная цель этой тактики японского правительства – не вызвать у населения негативных настроений в первые неустойчивые годы правления страной.

Особое внимание правительство марионеточного государства уделяло межэтническим отношениям. В Маньчжурии проживали самые разные народы с собственными культурными и национальными особенностями. Японские власти, чтобы расположить к себе национальные общины в первые годы, предоставляют им значительную свободу действий. Такие заявления Пу И, как: «Мы уничтожим различия между народами, не допустим международных столкновений»72, являются тому подтверждением. 25 июля 1932 года была принята «Декларация об учреждении Киовакай». Общество Киовакай, или Сехэхой (в переводе с китайского «Общество мира и согласия»), было единственной общественной организацией, учрежденной государством. С 1936 года ее членами становилось все население империи73. Деятельность общества была многообразной, в задачи организации входило и обеспечение мира среди многонационального населения Маньчжоу-Го, и воспитание уважения к его конфессиональному многообразию.

В 1932 году указом Верховного правителя Маньчжоу-Го создается ряд министерств для административного регулирования страны. Религиозные организации полностью переходят под контроль министерства народного просвещения. В ведении министра народного просвещения оказались вопросы просвещения, традиций, религии, церемоний и духовного развития народа74. В состав министерства вошли три департамента: департамент общих дел, департамент народного просвещения, департамент церемоний и религии75. Именно департаменту церемоний и религии стали подконтрольны религиозные организации в бывшей полосе отчуждения КВЖД. Указом Пу И отмечалось, что в ведении департамента находятся:

1) дела, касающиеся духовного развития народа;

2) дела, касающиеся социального образования;

3) дела, касающиеся религии;

4) дела, касающиеся церемоний и традиций76.

Учебные заведения, открытые христианскими церквями, теперь относились к департаменту учебных дел.

До 1933 года государственный контроль за религиозными организациями практически полностью отсутствовал. Но в ноябре 1933 года правительство Маньчжоу-Го заявило об установлении обновленных правил, касающихся организации религиозного культа, которые позже будут опубликованы в новом законопроекте. 21 ноября министерство просвещения Маньчжоу-Го опубликовало директиву с запретом выдачи разрешений на открытие новых религиозных организаций до вступления в силу нового закона77. Больше русскоязычные протестантские или католические общины в Маньчжурии не создавались и не регистрировались.

В 1934 году Маньчжоу-Го было провозглашено империей и переименовано в Маньчжоу-Диго, или Великую Маньчжурскую империю, а верховный правитель Пу И был наречен императором78. Столицей Маньчжоу-Диго стал Синьцзин, Харбин – центром Бинцзянской провинции79.

Одной из первых же мер по новому административному делению государства стала конфискация церковных земель. В газете Гун-Бао