На пляже было многолюдно — все наплевали на Анталию и подались на родные пресноводные российские водоемы. Тут было проще — рядом дом, до которого можно было доехать на машине, все говорят на русском языке и не надо особенно тратиться на самолеты, гостиницы и можно было без хлопот отдохнуть даже после работы, в выходные дни. Я высмотрел большой гранитный валун, омываемый со всех сторон волнами, и побрел к нему по песочку.

Искупался, поплавал, позагорал немного и решил пройтись по кромке пляжа до тропинки. Когда шел, заметил много раковин, в которых когда-то жили моллюски — они были большие, до десяти сантиметров длиной. В принципе, что мешало нашим родным моллюскам заняться производством жемчуга? Поднял одну раковину, вторую, третью — все они были пустыми — но внутри у некоторых был настоящий перламутр. До создания жемчужины у них был всего один маленький шаг. Мои шансы найти розовую жемчужину был уже и такими наивными, нужно только запастись терпением и открывать не пустые раковины, а с живыми моллюсками.

С этими правильными мыслями я зашел в теплую воду пруда и пошел по колено в воде вдоль берега. На чистом желтом песке ту тут, то там виднелись раковины. Я их доставал из воды, раскрывал, но мне пока не везло. Фортуна вообще дама капризная, это я понял давным-давно, когда охотился за кристаллами. Надо просто не обращать внимания на нее, притвориться слепым, глухим и просто делать свою работу. При этом ни на секунду не забывать, что фортуна смотрит на тебя, и иногда, любопытства ради, подкинет какой-нибудь подарок, — посмотрит, достоин ли ты ее внимания. Надо всегда быть начеку.

Отбросив всякие мысли, я шел по колено в воде, раскрывал по дороге найденные в воде раковины, и почти уже дошел до тропинки, по которой мне надо было возвращаться домой, когда под ногой что-то хрустнуло, и я понял, что наступил на раковину. Осторожно пошарил под ногами и вытащил большую, сантиметров пятнадцать в длину раковину. Открыл ее ножом, поднял моллюска и о, черт! — под ним была жемчужина, — точно такая, о какой я и мечтал — большая, слегка удлиненная и нежно-розового цвета. Осторожно достал ее, положил на ладонь и не мог оторвать от нее глаз. Она как будто светилась изнутри — розовым, мерцающим теплым светом.

До дому я дошел незаметно — жемчужина грела мою ладонь в кармане, куда я ее положил. Зайдя в дом, положил ее в шкатулку из черного, с белыми прожилками мрамора на темно-синий бархат и поставил на туалетный столик. Ночью я спал плохо — то и дело вставал, подходил к шкатулке и любовался розовым светом, исходящим из шкатулки.

Утром я взял шкатулку и отправился в магазин, где продавали драгоценности — мне надо было узнать, как хранить жемчуг в домашних условиях. Оценщица, как только увидела жемчужину, сразу предложила мне огромную сумму, но я не спешил расстаться со своей розовой жемчужиной — мне было хорошо с ней, и я понял, наконец, почему такой дорогой жемчуг.

Я пообещал ей, что если найду еще жемчужину, то непременно зайду к ней и на этом мы попрощались. Она мне рассказала, как хранить такие драгоценности и сказала, что будет меня ждать.

Скрещивание банановой пальмы с грушей

Устав от тайги, я решил отдохнуть от леса, гор и степей и посвятить свои отпуска изучением городов. Когда произошла монетизация для инвалидов, мне можно было принять весь пакет стоимостью восемьсот рублей, или отказаться от части услуг. От бесплатных лекарств я отказался, от бесплатного проезда в санаторий — раз в году, тоже, оставив себе бесплатный проезд на пригородных поездах и общественном транспорте. Это оказалось удобным — для путешествий и поездок по городу.

Сначала я для пробы бесплатно съездил в Челябинск, походил там по знакомым местам, заглянул в краеведческий музей, который забыл посетить, когда работал в геологических фондах челябинской геологоразведочной экспедиции больше месяца, погулял по Алому Полю и поехал обратно домой. Следующая поездка была в Казань, потом Тобольск, и с каждой поездкой я забирался все дальше и дальше от дома. Однажды я проезжал через город Мичуринск, — там у меня была пересадка, и, посидев в зале ожидания в вокзале, вышел на улицу покурить.

Недалеко от входа был памятник — лежала огромная вишня, больше метра в диаметре, из бетона, покрашенного под латунь. Я сразу вспомнил Мичурина, который занимался опытами с разными плодово-ягодными садовыми культурами, скрещивал сорта яблонь, груш, ну, в общем, выводил всякие новые сорта плодовых деревьев, сельскохозяйственных культур, короче занимался селекцией. В процессе работы он разработал метод отдаленной гибридизации и преодолении нескрещиваемости. По-простому это означало, что скрестить, допустим, ель с банановой пальмой, было, по его мнению, возможно, только ему это так и не удалось.

Я помню, что его ругали за такие просто фантастические скрещивания, но он не унимался, а продолжал работать над проблемой нескрещиваемости до самой смерти. А вообще он был крупный, известный ученый и вывел много сортов плодово-ягодных культур. Я, допустим, в своем огороде все сам посадил, но никак не мог привить черенок домашней яблони на лесную яблоню. Меня это злило, но я продолжал прививать, и вот один черенок привился. Но не на лесную яблоню, а яблоню неизвестного мне сорта. Так что мне хотелось продолжить все прививать и скрещивать, потому что мне это было интересно, и я любил смотреть, как растет все, что посадил.

Утро у меня всегда летом начиналось с обхода грядок, кустарников, яблонь и груш. Маленьких сорняков я не трогал, они были еще слабы, — я ждал, когда они подрастут, и тогда их удалял с грядок в специально отведенное для этого место — компостную яму. Особенно меня интересовало здоровье маленьких растений, которые проклюнулись на подоконнике и я выгнал их на улицу. Всходы кабачков и огурцов находились под моим родительским контролем, и я следил, как они растут, не ест ли их тля, муравьи или другие вредители. Когда все чувствовало себя хорошо, мне можно было спокойно заняться своими делами — допустим, заняться ремонтом, уборкой или прогуляться на пляж или в лес за грибами или за ягодами.

Но грибы с ягодами