– Слышишь? – затаив дыхание, спросила Лиза.

– Что?

– Шум, листья шумят все сильнее и сильнее, к нам приближается буря, со стороны горы. Бежим! Быстрее! – крикнула она мне, попутно собирая наши вещи.

Быстро собрав наши вещи, мы помчались в сторону города. Сила ветра была настолько сильной, что валила старые, сухие деревья, отрывала ветки. Но опасность представлял не сам ветер, а то, что крутится внутри этой бури, это щепки, деревья, небольшие камни и другие предметы, которые могут причинить серьезный ущерб, возможно и смертельный. Оглянувшись, я заметил, что буря уже совсем близко.

«Личности всегда приходится бороться, чтобы не быть раздавленным массой. Если вы попробуете это, вы часто будете одиноки, и иногда вам будет страшно. Но никакая цена не слишком высока за привилегию обладать собой», написал Фридрих Ницше, произведениями которого я увлекся еще в подростковом возрасте. И в этот сложный в моей жизни момент, я вспомнил эти слова, замедлил шаг и остановился. Я попытался овладеть собой и побороть свой страх, который гнал меня вперед от страшной бури, и в то же время, приближал неминуемую встречу с бурей. Оглянувшись по сторонам, я увидел неглубокую яму. Я тут же велел Лизе взять свой спальный мешок, спуститься в яму и залезть в мешок, что она и сделала, даже не понимая того, для чего она это делает. Затем и я спустился за ней в яму и лег рядом с ней.

Глава 9

Открыв глаза, я увидел доктора Генриха, он сидел в своем кресле и читал книгу. Когда я хотел спросить у него, как прошел сеанс, у меня ничего не вышло. Следом, я пытался приподнять голову, но и здесь что-то пошло не так, мое тело не подчинялось моим приказам, а дышать становилась все сложнее и сложнее, будто мне на грудь положили груду камней, и с каждым вдохом тяжесть возрастала.

Лишь спустя несколько секунд, которые казались часами, я, наконец, смог повернуть голову в сторону Генриха, и обратиться к нему. Он удивленно посмотрел в мою сторону, словно не ожидал, что я когда-нибудь снова открою глаза, и в один миг оказался сидящим рядом со мной. Книга, которую он читал, оказалась вовсе не книгой, а его записной книжкой.

Пару минут спустя я полностью освободился от сонного паралича. Генрих уже что-то записывал в свой ежедневник. Увидев, что я окончательно вернулся в реальный мир, он начал задавать вопросы. Его интересовало все: каким был город, как выглядела Лиза, чувствовал ли я усталость после долгой ходьбы, чувствовал ли я холод или жар, не поранился ли я, сохранились ли мои воспоминания о реальной жизни, не появились ли у меня способности, каких не было в реальной жизни и так далее. Генрих записывал все. В середине рассказа, я заметил, что Лена тоже здесь, и она также ведет записи. Генрих понимал, что нельзя медлить, если немного подождать, то я могу упустить или забыть некоторые моменты, которые впоследствии могут оказаться той самой недостающей деталью в мозаике.

«…Я принял решение укутаться в спальные мешки и переждать бурю в этой яме. А потом я проснулся» закончил я свой рассказ. Внезапно я почувствовал, что голоден. За окном было уже темно.

– Который час? – спросил я. В комнате воцарилось молчание. Доктор Генрих сидел глядя в свой ежедневник.

– Уже девять сорок вечера, – вдруг произнесла Лена.

– Мне кажется или я действительно проголодался, – пробормотал я, затем, обратился к Лене, – Не подскажете, Лена, где здесь поблизости можно перекусить? Я голоден как волк.

– Тут за углом, в метрах двести, есть место, где можно поесть. Можете сходить туда, – проговорила она, жестом приглашая меня покинуть комнату, и оставить доктора наедине. – Доктор Генрих назначил вам сеанс на завтра в это же время, – сказала Лена, когда мы вышли из кабинета Генриха.

– Но я не хочу ждать до завтра, – ответил я ей, и вернулся обратно в кабинет доктора. Это действие оторвало его от раздумий. – Доктор, я не хочу ждать до завтра. Это затянется надолго, если мы будем работать всего по два часа. Я хочу проводить там больше времени, я хочу скорее понять смысл этого сна.

Генрих после длительной паузы сказал:

– Я не могу дать каких-либо гарантий, но попытаться мы, конечно, можем. Каждый раз, когда захочешь снова оказаться в том мире, тебе достаточно выпить одну таблетку и запить стаканом воды, – сказал доктор, протянув мне флакон с таблетками. Это обеспечит тебе крепкий сон, и если правильно настроиться, то можно вернуться туда, в Норбург.

Когда я уже открыл дверь и собирался выходить, Генрих добавил:

– Не нарушай пищевой режим. Питайся три раза в день. Эти сны отбирают очень много сил. И я настоятельно прошу, заведи дневник, куда ты мог бы записывать свои сны. Не упускай ничего, записывай все в мельчайших подробностях.

***

Ларс рассказал все свои сны в мельчайших подробностях доктору, который все записывал в свой ежедневник, в надежде, что он найдет какие-нибудь знаки или скрытые смыслы. Перед сном доктор снова и снова прокручивал в голове рассказы Ларса. Снова и снова. Он вспоминал свой давний, повторяющийся сон. Жаркий, солнечный день. Маленький Генрих бежит по каньону без оглядки. Уставший, задыхающийся и умирающий от обезвоживания мальчик из последних сил бежит в сторону оазиса. Он видел этот сон часто, но, так и не добежав, он от ужаса просыпался каждый раз. Тот каньон, что он видел в своих снах, не был похож на обычный, он напоминал ущелье просто гигантских размеров, будто горы разверзлись, и образовались такие ущелья. Опыт и знания подсказывали доктору, что человеческий мозг ничего не может придумать, он лишь собирая информации, образы, звуки, которые когда-нибудь он слышал или видел, комбинирует новые варианты. Человек, который скомбинировал лучший вариант, является гением. Гениальность – это умение комбинировать лучшие варианты.

Безумное желание доктора «познать сны человеческие» всегда руководило им. Генрих был уверен, разгадка феноменальных снов Ларса сделали бы большой шаг вперед в этой области науки. «Раскрывая тайны снов, возможно, мы раскроем тайну гениальности, что в свою очередь даст толчок для развития науки в целом», подумал Генрих и погрузился в глубокий сон. Сон, где маленький мальчик бежал по большому каньону…

Глава 10

Внезапно стало тихо. Больше не было слышно свиста ветра и истерического «шелеста» листьев. Было трудно дышать. Я попытался вылезти из спального мешка, но как только я попытался высунуть голову, внутрь посыпалась земля. Закрыв глаза, я потихоньку приподнялся на четвереньки,