В ходе судового боя ручные пищали, а также небольшие пушки и мортиры казаков наносили серьезный урон командам вражеских кораблей. Понятно, что казаки попытались использовать это оружие и на суше.

В конный поход состоятельный казак брал две-три запасные пищали, которые перевозились на конных вьюках или в конных повозках. Аналогично перевозились мортирки (при этом деревянные поддоны их отделялись), а также легкие пушки и фальконеты на вертлюжных установках.

Пушки на колесных лафетах казаки в первой половине XVII века возили с собой и использовали в полевых боях крайне редко. При осаде же крепостей казаки обычно пользовались осадными орудиями, как захваченными в боях, так и переданными союзниками.

В конном бою казаки применяли пистолеты и легкие мушкеты (пищали). Но вот казаки занимают оборону и быстро строят табор (вагенбург), состоящий из нескольких десятков, а то и сотен повозок Повозки соединялись веревками или цепями — получалась эдакая деревянная крепость. На повозках легко монтировались вертлюжные установки малых пушек или Фальконетов, ну а мортиры ставились за возами. Те же повозки служили упором для тяжелых пищалей казаков.

Взять табор с налета практически невозможно — противника встретит шквал ружейного и артиллерийского огня.

Замечу, что повозка с вертлюжной установкой могла стрелять даже в движении, так как величина отдачи ее при выстреле была невелика. В чем-то такая система была прообразом кавалерийской тачанки.

Есть упоминание, что у казаков имелись и многоствольные, в конкретном случае семиствольные пищали. Их стволы крепились на досках, а те устанавливались на телегах или земляных укреплениях.

Московские ратники и польские шляхтичи широко применяли «малую артиллерию» при обороне и осаде крепостей, но в полевых сражениях ее использовали редко.

Казацкое изобретение — малая артиллерия в полевой войне — изжило себя лишь во второй половине XVIII века с введением эффективных шрапнельных выстрелов и конной артиллерии.

Нравы казаков — тема обширного исследования. Здесь же я остановлюсь лишь на основных проблемах вольного казачества.

К началу XVII века считалось, что настоящий казак должен быть неженатым. А запорожцы, так вообще «уси женок не имели». Это и правда, и неправда. В саму Сечь действительно нельзя было приводить женщин под страхом смертной казни. Но зато вокруг Сечи в паланках (хуторах) жили тысячи сидней (гнездюков), то есть женатых казаков. Сидни имели несколько худший статус, чем сечевые казаки, но наряду с ними регулярно ходили в походы.

Мало того, в паланках, пасеках и т. п. вблизи Сечи у зажиточных сечевых казаков жили любовницы, а то и законные жены. Сечь была местом службы, а пасека — местом отдыха и развлечений.

На Дону к этому времени имелось довольно много женатых казаков, не менее 20–30 процентов. Однако венчание их происходило в большинстве случаев не в церкви, а «вокруг ракитового куста».

Данных по волжским казакам нет, но, думаю, что процент женатых у них был не меньше, чем у донцов.

Главным источником пополнения казачьих рядов был приход добровольцев. Большинство их были уроженцами Малороссии и Великороссии. Но среди казаков встречались и поляки, болгары, волохи, татары, турки, евреи, немцы, французы и т. д. В Сечи и на Дону брали людей всех национальностей, но при выполнении следующих условий: быть вольным и неженатым человеком, говорить по-русски и исповедовать православие.

В ряде источников говорится об испытаниях, которые проходили добровольцы, прежде чем стать полноправными казаками. Иногда подобные случаи имели место, но в целом казакам крайне были необходимы рекруты, и они брали всех подряд. Естественно, что хилые и больные люди в казаки не подавались. Некоторые же виды испытаний представляют собой плод неуемного воображения беллетристов и историков. Так, к примеру, многие пишут, что кандидату в запорожцы нужно было на челне пройти все пороги. Это было невозможно по двум причинам. Во-первых, процесс длительный, и казаки не стали бы тратить время на подобные забавы, ну а во-вторых, в определенное время года пройти через пороги мог любой хлопец или даже дивчина, а в иное время сей трюк стал бы смертельным и для опытного казака.

Прошлое кандидата в казаки тоже не играло никакой роли, ему всегда верили на слово. Требования русских и польских властей выдать преступника, приговоренного к смерти, но бежавшего в казаки, успеха не имели.

В XIX веке ряд наших историков и публицистов, близких к народничеству, объявили запорожских и донских казаков «природными социалистами». Естественно, что в 20—30-е годы XX века эту теорию вовсю подхватили советские историки. На самом деле идеи равенства, товарищества среди «лыцарей» уживались с довольно существенным имущественным неравенством.

Формально вся власть в войске принадлежала общему собранию казаков — Кругу у донцов или Раде у запорожцев. Но в большинстве случаев все решали казачий старшина и войсковые писари.

На Дону уже в конце XVI века появляется большая прослойка голытьбы (голутвенных казаков). Их противостояние с зажиточными казаками на Дону зачастую переходило в кровавые распри, вспомним времена Стеньки Разина и Кондрата Булавина.

О Сечи, где вроде бы царило полное равенство «лыцарей», Яворницкий писал: «Как велико было у запорожских казаков количество лошадей, видно из того, что некоторые из них имели по 700 голов и более… Однажды кошевой атаман Петр Калнишевский продал разом до 14 000 голов лошадей, а у полковника Афанасия Колпака татары, при набеге, увели до 7000 коней…

…В одинаковой мере с коневодством и скотоводством развито было у запорожских казаков и овцеводство: у иного казака было до 4000 даже по 5000 голов овец: „рогатый скот и овцы довольно крупен содержат; шерсти с них снимают один раз и продают в Польшу“»[20].

Может ли один человек без жены и детей, пусть даже не занятый регулярными походами и беспробудным пьянством, обслуживать 700 лошадей или 5000 овец? Понятно, что нет. Кстати, и Яворницкий пишет: «…овечьи стада назывались у запорожеских казаков отарами, а пастухи — чабанами, — названия усвоены от татар; чабаны, одетые в сорочки, пропитанные салом, в шаровары, сделанные из телячьей кожи, обутые в постолы из свиной шкуры и опоясанные поясом, с „гаманом“ через плечо, со швайкой и ложечником при боку, зиму и лето тащили за собой так называемые коши, т. е. деревянные, на двух колесах, котыги, снаружи покрытые войлоком, внутри снабженные „кабицей“: в них чабаны прятали свое продовольствие, хранили воду, варили пищу и укрывались от дурной погоды»[21].

Увы, в трех томах «Истории запорожских казаков» Яворницкого (всего 1671 страница!) не говорится о социальном статусе «чабанов». То, что они не казаки, ясно из текста. А тогда кто? Тут может быть только два варианта: или рабы, или крепостные, принадлежавшие, скорей всего, богатым сечевикам, а в отдельных случаях — работавшие на все Запорожское войско.