class="p1">Пусть и для меня позор,

Но пред совестью и Богом

Я тогда б была чиста.

— Мама, хватит! Ради бога!

(Вдруг Марина, вся в слезах,

Выкрикнула, и ушла).

Неприятно тишина

Наползла на нас; мы все

Друг на друга не глядели

И молчали, и не ели.

Груз неловкости на всех

Навалился за мгновенье.

— У Марины поведенье

Изменилось, господа…

С нею мне сейчас беда.

Я оставлю вас… Поли!

Ну хоть ты гостей займи!

(И остались за столом

Мы втроём сидеть в молчаньи),

И услышали, что в дом

Входит князь. Привстали

Вместе с Оболенским мы,

Чтоб приветствовать его.

Подошёл он к нам, стоит

И цеди́т, с закрытым ртом:

— Рад вас видеть вновь у нас,

Даже и в недобрый час.

(Сухо руку нам подал),

И сурово продолжал:

— Я хочу вас попросить,

Чтобы вы нам помогли

Выйти, так сказать, на нить

Верную… Во сколько вы

Вечером вчера вернулись?

(С Толей мы переглянулись).

— Мы в деревню заглянули.

Посмотреть, как там гуляют…

— Вот об этом с вами будут

Говорить подробней. Знают,

Что вы лихо отдыхали.

Я же, вас предупреждаю…

Чтоб вы там не рассказали,-

Всё ровно. Я обещаю

Не забыть вас… До свиданья.

(И ушёл, после сих слов).

Пол часа мы посидели,

И покинули их кров,

Даже выпить не успели.

— Что-то слишком он суров

К нам; совсем не верит.

В рог бараний гнуть готов!

— Я надеюсь, этой цели

Вовсе нету у него.

Он, конечно, очень зол,

Но ведь факты налицо.

— Мы вчера сами сумели

Подозрение навлечь

На себя. Намылят шеи,

Вспомнят нам про ту картечь.

А Михайлову тем паче.

Будем к нему заворачивать?

(Ехали мы, рассуждали).

Эх, какими дураками

Были мы в ту пору все!

Что такое двадцать лет?

Приключения искали

Там, где вовсе и не надо.

Детство было с синяками,

Ну а в юности, бравада

Многих к бедам привела…

— Как же дальше-то дела

Повернулись, Калистрат?

— Всё ж Лисицын виноват?

— Быстро его отыскали?

(Гости снова задавали

Спицыну вопросы хором).

— Господа, там много вздора

Было. Нас уже рядила

Пресса в банду душегубцев.

У Бакунинских есть сила,-

Как-то разом отвернуться

Все от нас вдруг поспешили.

Мест на службе нас лишили

Предстоящих; окатили

Всюду славою кровавой.

Но зато любить нас дамы

Стали сильно; так спешили

Нам свиданья назначать.

Много с ними мы грешили,

Хе-хе-хе! Не буду врать

Долго я сейчас о том,

Но скажу, что на кровать

Уложил штук семь потом,

Где-то за год; и женился.

— Тут ты, брат, поторопился!

— Ну так, что же там Лисицын?

— Не нашли его совсем.

Может, всё-таки, успел

Затеряться в загранице.

Ну а, может, быстро спел

Песнь прощальную, — накрылся

Где-нибудь в канаве снегом.

Вспомните, кто с ним поехал…

Интересным человеком

Был Лисицын. Вид его

Не внушил бы ничего

Подозрительного; в нём

Много качеств сочеталось.

Сразу не увидишь ярость,

Если сверху есть приятность

В обхождении и такт.

Это я post factum так

Рассуждаю… Я не знаю,

Как потом сумел Михайлов

Отвертеться от суда;

Факты, видно, показали,

Что не мог он с ним тогда

Заодно быть. Нас держали

Месяц всех под наблюденьем.

Мы расписки им отдали,

Что за город не уедем.

Вот такое, господа,

Было сорок лет назад…

Рассвело уже почти;

Не пойти ль нам покурить,

Так сказать, на свежем ветре?

(Тут все вышли, и беседу

Возле дома продолжали).

— Многое видал на свете,

Но такого и в романе

Не всегда прочтёшь, пожалуй…

А разбойники все эти

Из деревни, их нашли?

— Взяли для суда троих.

Не в пустом же будут зале

Громкий оглашать вердикт.

Для Бакунинских поймали

Тех, кто без того сидит

По острогам целый век.

— Так всегда, — се человек.

Кто судам сим доверяет?

— Калистрат Петрович; дамы

Ваши, с ними что?

— Видел я Мари потом

Только раз. Они сейчас,

Говорят, живут в Париже.

Подобрали им престижных

Меценатов в добрый час.

— И Лисицын к ним поближе

Будет там, хе-хе, как раз!

— Нет, я думаю, он вышел

Уж давно от всех от нас.

Где-то через год уже,

После тех событий страшных,

Видел я его во сне,

За две ночи сразу дважды.

Я частенько мёртвых вижу.

Здесь у них своя есть ниша,

Они всюду среди нас.

Мало кто уходит выше

В лучший мир. Мы часто глас

Мёртвых в пеньи ветра слышим,

Видим облик их во снах.

Наши мысли служат пищей

Им; они в словах,

Образах являться могут,

Есть у них к живым дорога.

— С переменою погоды

К нам покойники приходят,

Бабка моя говорила.

— Тут везде разлита сила,

Всё пространство, — их приют;

Здесь они душой живут,

Ждут тела́ для новых жизней.

Они с нами рядом, близко.

В рай уходят еденицы…

Как хорош бывает снег

На ветвях заиндевелый!

Словно из кристаллов мех!

Выразить я не умею;

Посмотрите, господа,

Рядом с нами красота…

Вот когда-нибудь и я

Выпаду здесь снегом белым;

Грешная душа моя

Будет в нём, и я сумею

Путь к живым в умы найти.

Расскажу безмолвно им

О мятежной своей жизни.

Может быть, поэты втиснут

Мои мысли в свои рифмы,

И напев души не стихнет…

— Ночь не спал, а утром — лирик,

Хе-хе-хе! Церковный клирик

Заругается на вас

За такие представленья.

— Ну и пусть. Уж в этом спас

Бог меня, — от чьих-то мнений

Вовсе не завишу я;

И того же вам, друзья,

Всем, от всей души желаю.

Здесь мы сами выбираем

Путь свой к аду или к раю;

Для чего мне костыли,

Если сам могу идти?

— Это уже якобинство,

Только, средь духовной сферы!

А вот мне другое свинство

В ум пришло вдруг, на примере

Тех разбойников лихих…

Сколько по стране таких!

Если им объединиться,

То опять может случиться

Бунт. Давно ли Пугачёв

Наломал в отчизне дров?

Волю крепостным дают,

Это что же происходит?!

Всей гурьбой на нас попрут,

Вот увидите! Погонят

В шею нас; дома сожгут,

Всё разграбят, всех убьют!

— Ну уж это вовсе тут

Маловероятно, сударь.

Мысли снега, — их прочтут

Здесь скорее; нет, не будет

Пугачёвщины у нас.

Наши внуки в добрый час

Будут жить. Телеграф

И железная дорога;

Свет прогресса, — он от Бога.

Мужикам побольше прав

Государь рукою щедрой

Предоставит. Добрый нрав

Будет у эпохи; с верой

Наш народ вперёд пойдёт.

Жить здесь будут без забот.

— Да, прогресс, конечно, — сила.

Даже коврик-самолёт,

Думаю, соорудим мы,

Будем добираться влёт

Из конца в конец по миру.

Сказки явью могут стать.