– Ни хрена не догоняю! – продолжал Костоправ. – Где у нее башка-то, а, Золотой? Вот это варежка раззявленная, и все, что ли?

Виктор молча пожал плечами. Вопрос, скорее всего, был риторический.

– Ур-р-родина какая, – поморщилась Змейка.

– Не, я понимаю, в такую голову жрать удобно, – продолжал рассуждать Костоправ. – Ну, может быть, вылизываться с такой шеей еще можно. Но думает-то она чем? Жопой?

– В Котле всякое может быть, – глубокомысленно заметил молчавший до сих пор Василь.

– Слышь, сука, ты жопой думаешь, да? – переступая через неподвижный обрубок, Костоправ наподдал по уцелевшему бугристому наросту.

То ли лекарский сапог задел какой-то нервный центр, то ли произошло рефлекторное сокращение мышц, но отрубленная шея-хобот вдруг дернулась, изогнулась калачом. Мертвая пасть клацнула острыми зубами-пластинками. Костоправ шарахнулся в сторону.

Ругался он после этого долго, отчаянно и грязно.

– Держать строй! – строго прикрикнул Кошкодер.

* * *

– Во-о-оздух! – новый сигнал об опасности прозвучал, когда они отошли от места стычки и поднялись на небольшой открытый пригорок.

– Пики-лебарды вверх! Подтянись! Сомкнуть ряды! Стрелки, г-товсь! – снова посыпались приказы Кошкодера. – Не зевать, мать вашу! Сопли не жевать!

Никто не зевал и не жевал. Ландскнехты встали плотнее, подняв вверх оружие.

В небе вились, непредсказуемо меняя траекторию полета, новые представители котловой фауны. Пять… нет – шесть особей. Широкие – шире врановских – кожистые крылья, четыре растопыренные конечности, вытянутое, голое, лишенное оперения тело, отдаленно даже смахивающее на человеческое, сзади – плоский копьевидный хвост.

Больше, собственно, ничего разглядеть не удалось: слишком быстро летали твари.

– Это еще что за страхолюдины такие, епть? – угрюмо вопросил Костоправ.

И добавил с чувством:

– Не люблю, мля, когда птички над головой летают.

– Это не птички, – сказал Виктор. – Видишь, без перьев.

– Ну, ощипанные птички, туды ж их в кочерыжку! – упрямо стоял на своем лекарь.

– На летучих мышей похожи, – задумчиво отметил Василь. – Только на больших.

«На очень больших», – мысленно поправил его Виктор.

– Ну, в смысле, крылья у них такие же, – уточнил помор.

– Горгульи это, – внес ясность стоявший неподалеку Кошкодер. – Что-то вроде вранов, только еще м-м-м… красивше. – Капитан поморщился.

– Имел я такую красоту, прикрыв тулупом! – буркнул в сторону Костоправ.

– Очередная местная, мать ее, достопримечательность, – продолжал Кошкодер. – Живут у рек, озер и на морском побережье. Любят воду. Далеко и быстро летают. Кроновые мхи рвут в клочья, так что под ними от этих зверюшек не спрячешься. При этом сами – живучие и злобные твари. Шкура – как камень, фиг пробьешь. И сильные, заразы: всадника с быконем в воздух поднять могут. Будем надеяться, нападут не на нашу роту.

Горгульи метались между ландскнехтскими отрядами и лесом, возле которого произошла недавняя стычка, словно разрываясь между двумя целями и выбирая, куда спикировать. В конце концов, выбор был сделан: крылатые мутанты описали еще один круг над изготовившимся к бою людским строем и направились к лесу.

– Пронесло! – с облегчением выдохнул Кошкодер. – Сегодня горгульи поужинают мясом, которое мы нарубили на тракте.

– Теми шеями с глоталками, что ли? – удивился Виктор.

– Ими самыми. Горгульи часто на них охотятся.

Над лесом разнесся долгий пронзительный крик, от которого душа ломанулась в пятки.

– Бр-р-р, – Змейку аж передернуло.

– Горгульи перекликаются, – кивнул Кошкодер.

Капитан тоже поежился.

С возвышенности, где расположилась русская рота, хорошо было видно, как летающие твари спустились к тракту и примыкающему к нему лесу. Одна из горгулий, которой, видимо, не досталось добычи, обрушилась на моховый полог, яростно терзая его всеми четырьмя конечностями. В считанные мгновения тварь проделала в толстом зеленом слое изрядную дыру. Сложив крылья и обернув ими тело, она скользнула под мох, словно гигантский червь.

В другом месте, наоборот, из-под мха вдруг неожиданно вскинулась, будто выстрелила шея-хобот. Лесная тварь попыталась поймать и заглотить низко летящую горгулью. Но вместо этого попалась сама. Горгулья, неожиданно кувыркнувшись в воздухе, ловко перехватила когтистыми лапами гибкий хобот чуть пониже опасной пасти и тут же в него вгрызлась.

Шея попыталась снова укрыться в лесу, да куда там: сильные крылья горгульи яростно лупили по воздуху и тянули добычу вверх. Впечатление было такое, будто горгулья бьется на живой привязи. На самом деле это билась «привязь», ломая ветки и разрывая мох.

А вот и вторая горгулья – та, что скрылась под толстым зеленым одеялом – вновь взмыла над лесом, вытягивая захваченную добычу – обессиленную и истерзанную.

Вырвать своих жертв из леса горгульи не могли, поэтому пожирали их прямо так, опускаясь от пасти все ниже и ниже и оставляя после себя лишь окровавленный позвоночник с перемолотыми костистыми отростками коротких ребер и переплетениями толстых жил.

Виктору показалось, будто обгрызенные позвоночники еще шевелятся.

Долго наблюдать за охотой крылатых монстров ландскнехтам не позволили. Прогудел сигнальный рог, ударили барабаны. Колонна двинулась дальше, предоставив котловым тварям возможность разбираться друг с другом без свидетелей.

Походный шатер Верховного Магистра Святой Инквизиции Его Преподобия Йохана Остландского стоял на побережье Бискайского залива. Именно сюда со всего Пиренейского полуострова стягивались корабли Армады. Когда-то это были испанские земли и воды, теперь же…

Теперь все по-другому. Отсюда начинается территория Ордена. Территория гармонии, порядка, спокойствия и правильной… истинно правильной жизни. Кое-где, правда, тлеют еще очаги Скверны, которые предстоит зачистить, облагородить и присоединить к Инквизиторским владениям. А дальше за орденскими границами лежат земли язычников, варваров и иноверцев, не признающих Черного Креста. Но это тоже временно. Рано или поздно Святая Инквизиция доберется и до них.

Сильный ветер с Атлантики бился в широкий полог, словно тварь-мутант, вознамерившаяся свалить шатер и попрать развевающееся над ним знамя Креста. Но, разумеется, такое не под силу презренным порождениям Скверны. Черный Крест сильнее всех Скверн вместе взятых.

И все же… Проклятые, проклятые Скверны!

Йохан Остландский – крепкий коротко стриженный человек с тщательно выбритым и ухоженным лицом – на миг прикрыл глаза, всегда горевшие стальным отблеском веры. Тонкие губы сжались. По высокому открытому лбу пролегли глубокие, будто продавленные лезвием тупого ножа морщины. Размышления о Сквернах всегда портили Магистру настроение. Но сейчас имелся противовес этим дурным мыслям. Хорошие новости.