Субботнее утро 23 августа обещало безоблачную погоду. Столицу в последнее время душил невыносимый зной, и Екатерина, разумеется, предпочла бы уехать подальше от города, в один из своих любимых замков, Шенонсо или Шантильи. С каким удовольствием она бы отправилась поохотиться — охота была ее страстью — или просто совершила верховую прогулку по лесу. После таких долгих выездов она всегда возвращалась усталой, но умиротворенной и довольной. А здесь, в Лувре, атмосфера чересчур напряжена. Обязанность августейших особ постоянно находиться на виду у двора давно уже стала королеве в тягость. Здесь сам воздух, казалось, был пропитан интригами, кознями и заговорами. За ней шпионили из-за каждого угла. Если бы только можно было уехать в загородный замок! В тот момент, когда королева рисовала себе картины привольной жизни в какой-нибудь из своих резиденций на Луаре, ей доложили о прибытии герцогини де Немур.

Этот визит был Екатерине неприятен, но она согласилась принять герцогиню. Она ненавидела эту женщину, которая много лет назад имела дерзость обращаться с ней как с непрошеной самозванкой. С ней, племянницей двух пап и наследницей самой знатной династии Италии. Или ее мать не состояла в родстве с французскими королями? Не успела она додумать эту мысль до конца, как вошла герцогиня и опустилась в почтительном реверансе. Заранее раздраженная, Екатерина подождала несколько дольше, чем положено, прежде чем позволить ей подняться.

— Слушаю вас, сударыня, — бросила она ледяным тоном вместо приветствия, сурово глядя в глаза герцогине. Она так глубоко презирала эту женщину, что едва выносила ее присутствие.

Госпожа де Немур невозмутимо выдержала взгляд королевы. Она ее не боялась. Она мать герцога Гиза, одного из самых могущественных людей королевства.

— Ваше величество, — начала она медоточивым голосом, — адмирал Колиньи набирает войска для своей нидерландской кампании. У него уже четыре тысячи солдат. Его величество король знает об этом, но не пытается воспрепятствовать. Мы должны что-то предпринять!

— Должны? — перебила королева. Ее прекрасный голос был холоден и строг, в нем явственно звучал сарказм. Как посмела герцогиня обращаться к ней в таком тоне? Екатерина ни на миг не забывала о своем королевском достоинстве. И не была расположена допускать в разговоре с собой подобный тон, пусть даже собеседник принадлежит к роду Валуа, как герцогиня де Немур.

Герцогиня покраснела и опустила глаза:

— Простите, ваше величество, я хотела сказать…

— Я знаю, что вы хотели сказать, — жестко оборвала ее королева.

Екатерина отвернулась и прошлась по комнате, ее взгляд снова устремился к волнам Сены, словно ища успокоения. Ей требовалось срочно все обдумать.

— Кто предоставил вам эти сведения? — спросила она, снова оборачиваясь к герцогине. — Они из надежного источника?

— Весь Париж говорит об этом, ваше величество. Так уверяют шпионы моих сыновей.

Шпионы моих сыновей… Поистине у герцогини язык без костей. Она спокойно рассуждает об огромной шпионской сети, раскинутой Гизами по всей Франции, как о самой естественной вещи на свете. Екатерина о ней, конечно, знала — как не знать! Здесь, при дворе, всем всё и обо всех известно. Шпионы Гизов были повсюду, включая ее собственные дворцы и их окрестности. Екатерина прекрасно понимала, что о каждом ее движении немедленно узнает герцог Гиз. Его семья считает себя второй династией Франции. Они чрезвычайно влиятельны и однажды уже пытались управлять страной через свою племянницу, эту пустоголовую распущенную зазнайку Марию Стюарт, королеву Шотландскую, которая вышла замуж за старшего сына Екатерины, короля Франциска II. Его преждевременная смерть отлучила Гизов от власти. Но они не отступились и строят новые козни. Придется когда-нибудь всерьез заняться ими и поставить их на место. Однако сейчас у королевы другие заботы. Ей необходима их помощь. Несмотря на все отвращение к ним, другого выхода нет. Род Гизов стоит во главе могущественной католической партии. И придется действовать через них, чтобы решить вопрос с адмиралом.

Значит, адмирал, новый друг ее сына, короля, набирает солдат? С какой целью? Разве у него их не достаточно? У гугенотов под стенами города стоит десятитысячное войско. Куда им больше, даже если поверить, что войско нужно им для обеспечения безопасности протестантской знати, приглашенной на свадьбу Генриха Наваррского и ее дочери Маргариты. Откровенный вызов ее сыну Карлу IX и прежде всего ей, грозной королеве-матери. Намек на то, что король Франции не в состоянии предоставить охрану своим гостям.

Новый набор рекрутов проводится явно не для того, чтобы оберегать священную особу ее сына. Королева была уверена, что за ее спиной затевается нечто важное. Врожденное чутье никогда еще не подводило Екатерину Медичи. Она почувствовала, как ею овладевает ярость. Этот предатель, этот негодяй Колиньи! Как ошибается король, доверяя ему! Адмирал — воплощенная угроза короне. Война с Испанией нужна ему не для того, чтобы помочь своим друзьям гугенотам в Нидерландах, а для водворения новой религии во Франции. Следовательно, он опасен. Осуществление его намерений грозит очередной войной, ибо католики не потерпят внедрения протестантизма. И прежде всего, этого не потерпит Папа, и тем более ее зять, король Испании. Последний немедленно поспешит на помощь католикам — у него появится отличный предлог для вторжения во Францию.

И все-таки Екатерину больше волновало влияние адмирала на ее сына. Она не выносила самой мысли о том, что ее могут отстранить от власти, на которую она имеет законное право — после короля, разумеется. Если герцогиня говорит правду, возможно, удастся доказать королю, что адмирал только притворяется его другом. Зачем ему втайне набирать новых солдат? Известно ли об этом королю? Если да, то непонятно, почему ей об этом не доложили. Екатерина не находила объяснения, как это Карл мог допустить своевластие адмирала в ущерб родной матери. И это после всего, что она сделала для него и королевства! Ей следовало вмешаться, и немедленно. Возможно, король в неведении или обманут относительно истинных причин набора рекрутов. Ей не верилось, что Карл готов пойти на конфликт с Испанией, где правит его сестра Изабелла. Во всем этом было что-то неясное, пахло заговором. А если имеет место заговор, она обязана раскрыть его, и как можно скорее. Тайная вербовка солдат — поступок сам по себе непозволительный. И если Колиньи действовал за спиной короля, то у королевы-матери есть все шансы избавиться от него раз и навсегда.

Слова герцогини де Немур подтверждали ее давние подозрения. Последнее время ее неотступно преследовало ощущение, будто что-то затевается втайне от нее. В присутствии адмирала Карл IX вел себя весьма странно. Он уже не советовался, как раньше, с матерью по всем государственным вопросам. Он теперь вообще избегал говорить с ней, своей главной наперсницей. Совершенно очевидно, что Карл выслушивает советы кого-то другого. И кто это может быть, как не адмирал Колиньи? Его постоянное присутствие рядом с молодым и неопытным королем очень подозрительно. Вероятно, он старается убедить короля избавиться от материнской опеки, чтобы править единолично. А сам намеревается стать его советником. Екатерина не могла допустить, чтобы этот еретик, этот гугенот, не чтящий самого Папу, занял ее место возле сына. Она должна овладеть положением, прежде чем Карл примет губительное решение. На карту поставлено не только благополучие страны, но и будущее Екатерины Медичи как правящей королевы. Она не желала и не могла опуститься до жалкой роли матери короля, которую могут даже и сослать в какую-нибудь дальнюю провинцию. Ценой многолетних страданий в тени трона она обрела непреложную уверенность в том, что только абсолютная полнота власти может защитить ее от неопределенного будущего. Королева прервала свои размышления, чтобы спросить герцогиню: