Адриан писал:

«Лейла, в последнее время я с интересом слежу за твоими успехами на сайте. Предлагаю встретиться, ты как?»

Он назначил встречу на следующее утро недалеко от Хэмпстед-Хит.

Пальцы у меня онемели. Сперва я испугалась, что допустила какую-нибудь оплошность и теперь меня забанят, однако тотчас же отмела эту мысль. У Адриана полно важных дел, с чего бы он захотел лично сообщать мне нечто подобное? Кроме того, из форума, организованного возмущенными бывшими пользователями «Красной таблетки», я знала, что Адриан блокировал нарушителей без предупреждения или церемоний.

Другие возможные объяснения приводили в еще бо́льшую растерянность. Либо он решил сделать меня модератором, и тогда мне предстоит собеседование, либо ему нужно что-то еще. Но что?

* * *

На сегодня все. Сейчас 4:40 утра. У меня болят глаза. Светает, и приятная ночная прохлада вскоре сменится нестерпимой жарой.

Утром, проспав совсем немного, я внезапно проснулась от ощущения, будто вот-вот задохнусь в собственной палатке. Во рту пересохло, на коже проступил липкий пот. Я расстегнула и откинула полог, но тяжелый спертый воздух не принес облегчения. Тогда я перетащила свой надувной матрас в тень дерева и попыталась заснуть.

Однако спать у всех на виду было неловко, и, провертевшись около часа, я решила встать и начать расспросы.

Сначала я сходила в туалет, а когда вышла из-за кустов, ко мне обратилась невысокая пожилая женщина с коротко остриженными седыми волосами. Она размахивала руками и говорила с таким сильным акцентом, что, только вслушавшись, я поняла: она сердится из-за моей выгребной ямы. «Хочешь здесь жить – делай как все», – приказала она суровым тоном. Я решила, что разумнее будет не пререкаться, и спросила, была ли она в коммуне прошлым летом.

– Была. – Она сосредоточенно наморщила лоб. – Я здесь каждый год, вот уже четырнадцать лет. Помогала обустроить нашу общину, и поэтому…

Я протянула ей фотографию Тессы.

– Вы узнаете эту женщину?

Она мельком взглянула на фотографию, бросила: «Не помню», повернулась и зашагала прочь.

Надо бы подойти к ней еще раз, когда она успокоится, отметила я про себя и начала обход коммуны с севера. Всем совершеннолетним обитателям я показывала фотографию Тессы и спрашивала, жила ли эта девушка здесь прошлым летом. Первые результаты оказались неутешительными. Какой-то мужчина с пятью кольцами в нижней губе вроде бы узнал ее, но ничего более конкретного сказать не смог. Другой признал в Тессе некую испанку по имени Лулу, которая семь лет назад открыла бар на Ибице.

Больше всего меня поразило их равнодушие. Никто не полюбопытствовал, зачем я разыскиваю эту женщину. История, которую я сочинила, ни разу не пригодилась. Можно подумать, люди пропадают каждый день. Всем только и хотелось узнать, как я добралась от аэропорта до коммуны. Один парень, услышав, что я приехала на такси, поинтересовался, сколько это стоило, а когда я назвала цифру, выкатил глаза, замахал руками и выдохнул: «Сто сорок евро!» Он повторил это, обращаясь к соседке, заплетавшей косу: «Ты прикинь, сто сорок евро!»

Вот это тоже характерно для здешних. Я морально приготовилась к типичной болтовне о «духовном», «эре Водолея», «эфирных маслах» и тому подобном и зареклась встревать со своим мнением, но все обсуждали лишь, что почем, или кто откуда приехал и куда поедет дальше.

Полагаю, такое безразличное отношение друг к другу было на руку Тессе. Она знала, что здесь не станут ни о чем расспрашивать и задавать неудобные вопросы.

По дороге к палатке до меня снова донесся приятный гул электрогенератора, как и вчера вечером. Он исходил из автофургона, стоящего в стороне от остального лагеря. Дверь была открыта, на пороге женщина кормила грудью младенца. Рядом мальчик лет пяти метал ножик в арбуз. Я отвела глаза от обнаженной груди и поинтересовалась мощностью генератора. «Не знаю», – удивленно ответила женщина. Я обошла автофургон, чтобы посмотреть самой. Оказалось, генератор рассчитан всего на 1200 Ватт. Если я подключу к нему свой ноутбук для зарядки, то вентилятор, наверное, сбавит обороты. Однако ноутбук можно зарядить ночью, когда обитатели фургона уснут: к вечеру жара спадет, и мощность вентилятора можно будет убавить.

Все это я рассказала женщине и попросила разрешения подключить свой трансформатор.

– Да пожалуйста! – ответила она. – Главное, чтобы мы не задохнулись.

Я вспомнила о Тессе и спросила:

– Вы были здесь прошлым летом?

– Нет, мы новички, – рассмеялась она. – Как и ты, наверное. Кстати, меня зовут Энни.

По сравнению с остальными Энни выглядит нормальной: пухлая блондинка с розовой кожей. Волосы слегка растрепанные, но не свалявшиеся и не обритые. Одета почти прилично, если не считать растянутых пройм майки, в которые виден бюстгальтер.

Я подумала, что неплохо бы передвинуть палатку поближе к генератору. Вытащив колышки, я проволокла палатку со всем содержимым поближе к автофургону Энни, почти сто метров. Энни с детьми перебралась под самодельный навес и оттуда наблюдала за мной.

– Ты прямо здесь решила расположиться? – спросила она.

Не знаю, зачем она спросила: как же могло быть иначе, ведь я собиралась заряжать свой ноутбук от ее генератора. Я кивнула и без лишних слов стала вбивать колышки в землю. Энни с сыном молча смотрели на меня.

– Если хочешь, Мило тебе поможет, – наконец сказала Энни. – Он любит ставить палатки.

Я и ответить не успела, как мальчик подбежал и начал молотить по кольям обеими руками, бормоча что-то нечленораздельное. Он был такой же светловолосый, как и его мать, а когда он присел, я заметила, что ступни у него совсем черные от пыли.

Мне захотелось прилечь – я ведь была на ногах с самого утра. В палатке стояла ужасная духота, и я спросила у Энни, можно ли полежать в тени ее навеса.

– Стеснительной тебя не назовешь, – вздохнула она, но сделала пригласительный жест рукой.

Я втащила матрац под навес, легла на спину, скрестив руки на груди, и закрыла глаза. Теперь, когда рядом были только Энни и Мило, я быстро погрузилась в дрему. Жара заглушила окружающие звуки – птичий щебет, лай собак, нестройный стук барабанов, даже голоса сидящих неподалеку Энни и Мило, – сплавила в неясную мелодию, сопровождающую мои мысли.

Обычно я не помню снов и не придаю им никакого значения. Однако на сей раз передо мной прошла череда не связанных между собой образов. Некоторые из них были навеяны вполне определенным событием – вчерашним перелетом: ведь я впервые летала на самолете. По цвету он был совсем как ярко-оранжевая упаковка средства от запора. Адская толчея в зале вылета. При виде толпы мне захотелось немедленно сбежать назад в Ротерхит. На смену этому сновидению пришли другие: я брожу по магазину «Маркс и Спенсер» на Кэмден-Хай-стрит, а впереди идет мама в бежевом жакете; на веревке, привязанной к дереву, покачивается тело Тессы.