и звоню в бар. Никто не берет трубку, и только потом я вижу сообщение от Билли: "Сегодня у нас незапланированный отдых". Звоню маме, папе и Лари, и никто из них не берет трубку. Гадство!

Кажется, что я начинаю задыхаться. Это паника, и она волна за волной погружает меня в свою пучину.

И что я должна делать?

Чувствую себя брошенной, но не это самое страшное, а то, что за Лексу теперь отвечаю только я. И я, черт возьми, не имею никакого понятия, как мне сберечь сестру… и себя.

– Алекс? Что ты решила? – спрашивает Лекса.

А я ничего не решила, иду в гостиную, где обычно спит мама, ведь розовый ад предназначен только для Лексы, а другой комнаты, кроме моей, у нас нет.

Впервые за долгое время включаю телевизор и нахожу новостной канал нашего города. На экране молодой приятный на вид мужчина с неправдоподобными ровными зубами, белизне которых даже унитаз позавидовал бы. Он говорит, что скоро в городе наступит полная изоляция и введут комендантский час, многие уезжают из города, но ведущий считает, что это ошибка. С каждым часом туман становится все плотнее и плотнее. Он просит звонить в 911 и сразу же говорить туман и адрес. Туда выедет машина полицейских, сразу, как только освободится. На данный момент линия спасения перегружена. А пока на этом всё. Следите за новостями и берегите себя.

На этом всё?! А как же инструкция, как жить в новых реалиях?

– Что будем делать? – спрашивает Лекса, и я хочу ей треснуть за этот вопрос.

– Нам нужны еда и лекарство.

– Мы же не пойдем туда?

– Мы – нет. Я пойду одна.

Я достаточно знаю свой район и буду передвигаться куда быстрее без балласта. В конце концов, не станут же люди на меня бросаться? Не станут ведь? Да?

– Ты не можешь меня бросить, – говорит Лекса, и я поворачиваюсь к ней.

При виде трясущейся нижней губы и слез в глазах я тут же вспоминаю её маленькой. Я так её любила и до сих пор люблю, и как бы я не лелеяла свою ревность, должна отодвинуть ядовитое чувство на задний план.

– Лекс, посмотри на меня, – уверенно говорю я и жду, когда сестра сморгнет слезы и поднимет взгляд серых глаз. – Я тебя не бросаю. Но у нас нет выбора и придется выйти за продуктами и лекарствами. Ты слышала про карантин? Если нам запретят выходить из дома, тогда я не знаю, что делать, но пока есть возможность запастись нужным и переждать пока правительство не решит эту проблему.

– А как же мама, папа и мой Зари?

– Они взрослые, пусть сами о себе думают, лучшее, что мы можем сделать для наших родителей, так остаться… невредимыми.

Какое-то время Лекса борется с подступающими слезами, но в итоге собирается и даже немного изгибает губы в улыбке:

– Ты точно вернешься?

– Обещаю! – произношу я с излишней уверенностью в голосе, с такой, которой совершенно не испытываю.

Собираюсь и предусмотрительно обматываю себе голову и нижнюю часть лица шарфом. Сгребаю свои деньги, которые заработала вчера, и лезу в мамин тайник, в банку из-под арахисового масла. К сожалению, там всего три доллара. Лекса дает мне рецепт на лекарство, запоминаю название и убираю листок в карман джинсов.

Подхожу к двери и с ужасом смотрю на ручку.

Сказать, что мне страшно, это ничего не сказать, но если я буду медлить и услышу ещё хоть один крик с улицы, то никогда не решусь выйти.

– Лекс, стой у двери, никого не впускай, пока я не вернусь.

– Даже маму?

Оборачиваюсь к сестре и говорю абсолютно серьезно.

– Даже если по ту сторону двери буду стоять я, и ты увидишь под моей кожей хрень, которую мы видели в роликах, тогда и меня не впускай.

Только от мысли, что я могу стать одним из экземпляров новых видео, меня начинает мутить, но я стараюсь казаться собранной и уверенной в своих словах. Лекса не должна меня видеть слабой и боящейся всего, иначе она впадёт в панику, и тогда я точно сойду с ума.

– Хо-хорошо, – отвечает сестра.

– Вот и отлично.

Не оставляя себе времени на раздумья, распахиваю дверь и быстро, но максимально тихо прикрываю её за собой.

Лампа на моём этаже горит, и это радует, но ещё больше меня радует то, что в обе стороны коридора никого нет, лишь легкий туман. Спускаюсь вниз и максимально быстро прохожу третий этаж, из-за того, что там нет света, кажется, что я иду целую вечность и ещё немного.

Дыхание сбивается, я слышу, как шумно пропускаю воздух сквозь сжатые зубы. Сердце колотится как бешеное, а ладони потеют.

Открываю скрипучую дверь и выглядываю. Улица пуста. Выскальзываю наружу. Сердце колотится уже в самом горле и не дает сглотнуть невесть откуда взявшуюся горечь. Шаг за шагом иду в сторону ближайшего супермаркета, в нем, кстати, и аптечный пункт имеется, и только пройдя половину квартала, я понимаю, что супермаркет может и не работать. Чёрт!

В растерянности останавливаюсь на тротуаре. Обратно идти не вариант, это будет бессмысленной тратой времени и наиглупейшим поступком в моей жизни. Выглядит так, словно я решила прогуляться в момент бушующего вируса.

Боковым зрением замечаю какое-то движение в кафе. Огромные стеклянные окна дают мне увидеть владельцев. Это пожилая пара, которая уже больше пятнадцати лет заправляет в этом заведении. Я не знаю их имен, но они всегда были добры ко всем посетителям, и более того помнили имена всех, кто к ним приходил хотя бы дважды. Помню, как-то мы шутили с Лари, что у них есть доска как у копов в сериалах, где они записывают имена всех посетителей, а самые прибыльные находятся в центре, и все красные нити ведут именно к ним.

И то, что я вижу сейчас, никак не укладывается у меня в голове. Женщина ходит между пустыми столиками и расставляет там еду и напитки, которые ей подает из-за барной стоки её муж. Это выглядит достаточно жутко, словно они кормят призраков, ведь в кафе никого, кроме них, нет. Женщина замечает меня, улыбается и машет мне рукой. Машу ей в ответ и быстро ретируюсь от кафе. Ну нафиг.

Чем дальше я отхожу от дома, тем больше встречаю людей. Кто-то куда-то спешит. Я же стараюсь уйти с дороги каждого из них, ученый советовал держаться от людей подальше. Вижу нескольких прохожих в медицинских масках и понимаю, что я выгляжу так же