слуга поклонился. — Вас ищет какой-то человек. Целый день уж тут.

Гилэстэл недовольно поморщился.

— Я устал с дороги. И голоден. Накрой стол, я спущусь через полчаса. Всё остальное подождет.

— Но тот человек очень просил…

— Ты не понял? — Гилэстэл одарил слугу сердитым взглядом. — Я устал!

Князь, раздраженно постукивая кулаком по перилам, взбежал по лестнице. Из-за стола у окна поднялся невысокий мужчина, подошел к слуге и указал глазами наверх.

— Это он?

— Да, — ответил служка. — Суров гость, лишнего ему не скажи. Но к обслуге непривередлив и платит исправно.

— Золотом?

— Разно бывает, — уклончиво ответил слуга, и поспешил на кухню.

Жунбар вернулся за свой стол, сел, прислонившись спиной к стене, и выжидательно уставился на лестницу.

Князь появился точно в указанное время. Лицо его было темнее тучи, полностью соответствуя черному наряду. Белые волосы, связанные на затылке в хвост, еще сильнее оттеняли мрачность облика. Он сел за накрытый стол по соседству с Жунбаром, рывком подтянул к себе тарелку с жареной курицей. Взялся за нож, но отшвырнул его и отломил куриную ногу руками. Откусил кусок и проглотил, почти не жуя. Раздраженно кинул мясо обратно на тарелку. Налил из кувшина вина светлого винав кружку, выпил залпом, закрыв глаза. Немного посидел так, оставил кружку и снова протянул руку к курице. На этот раз жевал медленно, не отрывая взгляда от тушки, словно на поджаристой корочке были нанесены одному ему понятные знаки.

Жунбар дождался, пока Гилэстэл немного утолит свой голод, полагая, что приставать к сытому человеку менее опасно. Как только князь опустошил вторую кружку, Жунбар поднялся и пересел за его стол, на противоположную скамью.

— Не помешаю? — обратился на джезъянском.

— Помешаете, — не глядя на него, резко ответил князь.

Жунбар усмехнулся.

— Ваш друг прислал вам это.

Он выложил на стол свернутый в несколько раз клочок ткани и подвинул его к тарелке князя. Гилэстэл, не переставая есть, посмотрел на лоскут, перевел взгляд на мужчину — дешёвая поношенная одежда, добротный длинный кинжал на поясном ремне, бегающие глаза, оценивающе шарящие по собеседнику, лёгкая полуулыбка и указательный палец, нервно постукивающий по столешнице.

«Пройдоха и жулик» — определил для себя Гилэстэл. Доел, кинул кость в миску, вытер губы и пальцы салфеткой, и оперся локтями на стол, скомкав в кулаке отмеченную жирными пятнами ткань.

— Какой еще друг?

— Черноволосый такой. Зовут Астид.

Гилэстэл помедлил, бросил салфетку на стол. Протянул руку, развернул тряпицу, прочел написанное, аккуратно сложил и убрал за манжет. Затем привстал, схватил сидящего перед ним человека за горло и рывком бросил на стол, спиной на стопку лепешек.

— Кто тебя сюда прислал с этим?!

— Он! — захрипел посланник. — Он сам! Там же написано! Он сказал, что вы его господин!

— Я сам похоронил его останки у пограничных скал! — пальцы князя сжались сильнее.

— Он жив…жив… — вцепившись обеими руками в княжью руку, сипел Жунбар. Лицо его налилось кровью, глаза выкатывались всё больше и больше.

Гилэстэл оттолкнул его, сел.

На шум примчался трактирщик, но, видя, что драка закончилась, не начавшись, облегченно вздохнул. Из-за соседних столов на бузотеров испуганно поглядывали посетители.

Князь схватил кувшин и запрокинул голову, глотая вино большими глотками. Отставил сосуд, провел по лицу ладонью и фыркнул.

— Выжил, шельма… Выжил!

— Ну и хватка у вас, — прокашлявшись и потирая горло, Жунбар уважительно покосился на князя.

Сдвинув посуду в сторону, Гилэстэл подался к гонцу.

— Где он?

— В Масгитии, в тихом местечке. Вас ждет. Мои братья и сестра за ним присматривают.

— Едем! — князь рывком поднялся из-за стола и кивком позвал Жунбара. — Немедленно!

Но тот вставать не спешил. Крякнул, еще раз прокашлялся и потер кончик носа.

— Так…оплату бы… сперва…

— Что? — прищурился полуэльф.

— Я говорю, может, наперво размер награды за спасение обсудим? Бывали случаи, когда дружба-то и не по карману оказывалась.

Гилэстэл усмехнулся — он ждал этого вопроса.

— И сколько вы хотите?

— Пятьдесят юнов! — выпалил Жунбар.

— Получите сполна всё, что скажете. Едем.

Жунбар оживился и вскочил.

— Вот это я понимаю. Вот это дружба!

Не прошло и получаса, как в распахнутые ворота постоялого двора вынеслись два всадника, и промчались по улице, вздымая облака пыли. Мальчишка, играющий в камушки у молельного столба, проводил всадников внимательным взглядом.

Глава 6

Двуколка наехала на выступающий из земли камень, накренилась, и Астид ударился больным плечом о деревянный бортик. Боль пронизала тело, заставив полукровку скрежетнуть зубами.

— Эй, поосторожней нельзя?

Никто из идущих впереди мужчин не оглянулся на его голос. Только осёл, тянувший тележку, прянул ушами. Колесо подпрыгнуло на очередной кочке, Астида снова тряхнуло, он скривился и зло выругался.

— Не пугай осла, — шедшая сбоку от тележки Нира взглянула на полукровку. — Пожалей животное, ему и так тяжело.

За прошедшие несколько дней, предшествующие этому путешествию, Нира вполне сносно освоила язык Маверранума.

— Меня бы кто пожалел, — вздохнул Астид и поправил левой рукой съехавший мешок с провиантом под своей головой. — Чует моё сердце, доломаю на этой дороге то, что ещё во мне целое осталось.

— Заживёт.

— Какая ты злая, — попенял ей Астид.

— Я злая? — фыркнула Нира. — Я тебе жизнь спасла. Лечу тебя, ухаживаю.

— А теперь хочешь меня угробить? — дернул бровью полукровка. — Знаешь, как мне больно?

— Догадываюсь, — пожала плечами девушка. — Но меня это не волнует.

— Значит, злая.

— Разве крестьянин добр, когда кормит поросенка? Разве зол, когда режет его? Он делает это, чтобы жить.

— Я похож на свинью? — вяло возмутился Астид.

— Нет, слишком худой. Но на тебе можно заработать.

— Тебя только выгода волнует?

— Конечно. А иначе, зачем бы нам с тобой возиться?

Астид повертел головой, устраиваясь поудобней на мешках, отвернулся от Ниры и прикрыл глаза. Она насмешливо покосилась на раненого — «Обидчивый какой». Но, всё же, перехватила повод покороче и повела осла так, чтобы неровности дороги приходились меж колес тележки.

Астиду в самом деле было больно. Однако он отказался от болеутоляющего снадобья, чтобы сохранить светлый разум и запомнить дорогу. А еще для того, чтобы в полной мере оценить, насколько серьезны его раны. С плечом Астид уже мог справиться и сам — сил на регенерацию вполне могло хватить. А вот что касается ног… У полукровки неприятно сосало под ложечкой при мысли о том, что будет, если его переломанные в нескольких местах кости срастутся до того, как за лечение возьмется князь.

— Нира, — вздрогнув, позвал Астид. — Пошевели.

— Опять? Может, хватит? — закатив глаза, отозвалась та. — Ещё и полдня не прошло! Я не могу так! …безжалостно.

— О? Тебе меня всё-таки жаль?

Нира натянула вожжи, и