– Пойдемте-ка в дом, пока нас тут живьем не съели.

Папа вскочил на крыльцо, и старые доски тяжко охнули. Он приподнял край ветхого коричневого коврика и заглянул под него:

– Риелтор сказал, что оставит ключ под ковриком у входа, но что-то я ничего не вижу.

Прикрывая одной рукой рот, другой мама ухватилась за весьма шаткие на вид перила:

– Тут точно не опасно находиться?

– Конечно! Этот дом стоит тут уже больше века.

Мама сделал осторожный первый шаг и нахмурилась:

– Именно это меня и пугает.

Пока родители искали ключ, Ник закрыл нос и рот, натянув на них ворот рубашки, и побрел в дальний конец двора. Если не обращать внимания на мошек, жару и липкий пот, здесь было вполне себе круто. Пятнадцатиметровые исполины-деревья росли так близко к дому, что в некоторых местах царапали ветвями его стены и крышу. На их вытянутых конечностях медленно раскачивались серые лохматые пряди – некоторые настолько длинные, что доставали до самой земли. Ник словно попал в джунгли.

«Из этого дома вышел бы отличный особняк с привидениями», – подумал Ник. Он вполне мог представить, как призраки пролетают между старых деревьев и исчезают во мраке окон второго этажа. А что, если в лесу водятся чудовища? Такие, трехглазые, с двумя головами и распухшей белесой кожей, мутировавшие из-за слишком близкого соседства с местной электростанцией.

Подойдя к границе участка, Ник заметил, что земля под его ногами постепенно превращается в кашу, а при каждом шаге вокруг кроссовок хлюпает темная вода. Вот бы с ним сейчас были Анджело и Картер – они бы втроем отправились в самую чащу, по болоту, искать Ли Гранд Зомби. Картер бы горстями уплетал шоколадки с арахисовой пастой, а Анджело зачитывал им самые свежие данные о…

Чудовищный рев всколыхнул ветви деревьев, и Ник отшатнулся, широко распахнув глаза:

– Что это было?

Звук повторился, заполняя собой все вокруг, словно рык голодного льва, сбежавшего из зоопарка.

– Живо отойди оттуда! – Чьи-то руки обхватили Ника за талию, и через мгновение он уже летел по двору, едва касаясь подошвами травы.

Оглянувшись через плечо на того, кто его тащит, он увидел собственную мать, чье лицо было белее гравия на подъездной дорожке.

Ник и не подозревал, что она такая сильная. Только что он стоял на траве у кромки леса, а тут глазом не успел моргнуть, как оказался на крыльце дома.

– Никогда так больше не делай! – сказала мама, руки у нее тряслись.

– Как? – спросил Ник, выворачиваясь из ее крепкой хватки. – Я просто разглядывал деревья. И что это был за звук, вообще?

Папа попытался выдавить улыбку, но его лицо было не менее бледным, чем мамино:

– Полагаю, это был аллигатор.

– Мы ни в коем случае не останемся здесь на ночь, – постановила мама, когда они наконец нашли ключ под цветочным горшком и вошли в дом.

Она подозрительно оглядела комнату, словно ожидала, что под диваном, накрытым вязаным покрывалом, притаился еще один аллигатор.

После впечатляющей прогулки по двору Ник ожидал увидеть внутри нечто не менее крутое. Но, к его разочарованию, дом выглядел как типичное стариковское жилье: стулья, пахнущие тальком и сушеными цветами; толстый оранжево-зеленый ковер, который, казалось, купили только за то, что он идеально маскирует рвоту; и полки, усеянные стеклянными снежными шарами и фарфоровыми статуэтками.

Папа провел пальцем по комоду и присвистнул:

– Сдается мне, некоторые из этих вещичек даже стоят денег.

Мама встала рядом с ним, и ее глаза загорелись:

– Вряд ли это подлинный Чиппендейл. Как думаешь?

И затем Ник наблюдал, как родители охают и ахают у разной мебели и светильников, хотя он на любой барахолке спокойно прошел бы мимо них, глазом не моргнув.

– Не обращайте на меня внимания, – закатил глаза мальчик. – Пойду сяду куда-нибудь и буду думать, как Анджело и Картер сейчас, наверное, отлично проводят время без меня. – Не получив ответа, он добавил: – Постараюсь не быть сожранным какой-нибудь голодной рептилией или укушенным смертельно ядовитой змеей.

Но, кажется, ни отец, ни мать не слышали ни единого его слова. Так что он развернулся и побрел прочь, надеясь, что другие комнаты дома окажутся интереснее.

Увы.

Все комнаты, в которые он заглядывал, выглядели одинаково. На полу – ковер, пахнущий плесенью, на стенах – рамки с черно-белыми фотографиями незнакомых ему людей и, конечно, море всякой мебели, которая непременно обрадует его родителей.

Интересно, что сейчас делают Анджело и Картер? Небось костюмы примеряют, строят планы, как собрать побольше сладостей и не наткнуться на Франкенштейна. Ник забрел на кухню, с шарканьем волоча ноги по бугристому линолеуму, чувствуя себя как никогда паршиво. Желтый холодильник гудел так, словно был доверху набит злобными шершнями. Ник собрался было заглянуть внутрь, но решил, что это будет как-то странно – копаться в еде покойницы. Кроме того, он все равно был слишком подавлен, чтобы есть.

Он рухнул на кухонный стул и уставился на солонку и перечницу в форме ангелочков с гитарами. Прямо между ними находилась статуэтка черной кошки в натуральную величину. Когда папа сказал, что тетя Ленор была эксцентричной, Ник представил себе нечто из фильмов ужасов. А теперь ему казалось, отец просто намекал, что у нее был отвратительный вкус. Кому взбредет в голову постелить дома ковер цвета блевотины и насыпать соль и перец в фигурки ангелов рок-н-рольщиков?

Ник тяжко-тяжко вздохнул, статуя кошки обернулась и посмотрела на него.

– Господи! – взвизгнул мальчик и так резко отпрянул, что едва не упал вместе со стулом.

Зеленые глаза статуэтки моргнули.

Постепенно бешено колотящееся сердце Ника вернулось к нормальному ритму. Статуя оказалась вовсе не статуей. А живой кошкой. Интересно, а родители в курсе, что у тети Ленор было домашнее животное?

– Эй, привет, котик. Или ты кошечка?

Ник протянул к зверю руку. Но, прежде чем он смог приблизиться, кошка бесшумно спрыгнула на пол и неспешно засеменила на выход.

– Эй, кис-кис-кис, – звал он, гадая, кормил ли кто-то бедняжку с тех пор, как умерла тетя Ленор. – Хочешь молочка?

Кошка обернулась и взглянула на него. Ник мог поклясться, что она ухмыльнулась, прежде чем исчезнуть в дверях в противоположном конце кухни. Он поспешил за ней и оказался в узком, тускло освещенном коридоре. Кошка стояла в другом его конце. Едва заметив Ника, она принялась царапать белую дверь перед собой.

– Выпустить тебя? – Ник открыл дверь, но, как оказалось, та вела вовсе не на улицу.

Перед ним возникла совсем уж узенькая лестница, ведущая, судя по всему, в подвал. Вдоль самой верхней ступеньки лежала старая метла. Кошка сделала шаг к ней, но замерла и зашипела. Ее хвост стал трубой, а вся шерсть – дыбом.