с ней — и мне захотелось провести с ней всю жизнь. Но поскольку я никогда этого не получу, мне пришла пора убираться из этого вестибюля. Быстро. Ради моего собственного здравомыслия.

Потянувшись за бумажником, я достал свои водительские права и кредитную карточку.

— Держите. — Я целенаправленно кладу их на стойку, не желая рисковать тем, что мои пальцы соприкоснутся с ее. Затем я схватил ручку, сосредоточившись на бумагах, а не на Мейзи. Я записал свое имя, номер телефона и описание автомобиля, пока она делала ксерокопии моих прав и кредитной карты.

— Хантер Фарадей, — прочитала она мое имя в удостоверении личности, когда доставала его из ксерокса.

— Верно. — Я изучал ее лицо, ожидая проблеска узнавания, но его не было. Она просто улыбнулась и положила карточки обратно на стойку.

Хорошо. Чем меньше она будет знать обо мне, тем лучше. Если она не узнала моего имени, это означало, что я хорошо постарался остаться незамеченным, когда был в Прескотте в последний раз.

Жаль, что на этот раз я не смог сказать то же самое.

— Я, э-э… Мейзи. Я владелец «Биттеррут», так что просто дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится. Если меня нет в офисе, я оставляю свой номер телефона на двери.

— Хорошо. — Я засунул свои карточки обратно в бумажник и засунул его в карман джинсов.

— Держите. — Она протянула мне ключ, прикрепленный к маленькому ремешку из искусственной кожи. — Ваш номер восемь. Это последняя комната в длинной части здания. Первый этаж.

— Спасибо. — Я в последний раз глубоко вдохнул ее сладкий сиреневый аромат, затем кивнул и вышел из комнаты. Когда дверь вестибюля закрылась за мной, я, не теряя времени, перетащил свои чемоданы из грузовика в свою новую комнату. Сев на белое пуховое одеяло, я опустил локти на колени и уронил голову.

Тот еще способ придерживаться плана, Фарадей.

Наверное, я бы все-равно остановился в мотеле «Биттеррут», живя в трехстах футах от единственного искушения, устоять перед которым у меня не было никаких шансов.

— Что за чертовщина, — пробормотал я как раз в тот момент, когда зазвонил мой телефон. Я вытащил его из кармана и нахмурился, увидев имя на экране. — Привет.

— Где ты? — спросила она.

— Ты знаешь, где.

— Хантер, это действительно необходимо?

Я усмехнулся.

— Это ты мне скажи. Так ли это необходимо?

Тишина.

— Именно так я и думал. Послушай, сейчас неподходящее время. Я поговорю с тобой позже. — Я не стал дожидаться ответа или прощания, прежде чем повесить трубку.

Остановиться в мотеле Мейзи было нелегко, но, если это обеспечивало ее безопасность, я бы остался здесь навсегда.

Мейзи

Я ударилась головой о стойку.

— Худшее. Впечатление. В жизни, — сказала я своим ботинкам. — В жизни!

Это, должно быть, рекорд по количеству «ум» и «ух», которые я когда-либо произносила за пять минут. Я не заикалась так сильно с тех пор, как меня попросили принять участие в импровизированных школьных дебатах.

Хантер, должно быть, думает, что я полная дура. Просто еще одна отчаявшаяся женщина, заискивающая перед его красивым лицом. Неудивительно, что он заполнил документы как курица лапой. Он так спешил сбежать от пускающей слюни неуклюжей владелицы мотеля, что едва успел заполнить документы. Если бы у меня не было его водительских прав и кредитной карточки, я бы не узнала его имени.

Но что за имя.

Хантер Фарадей.

Я выпрямилась и постучала себя по подбородку.

— Хантер Фарадей, — прошептала я пустой комнате. Где я слышал это имя раньше? Встречалась ли я с ним?

Я покачала головой. Нет. Его имя было смутно знакомым, но я ни за что не смогла бы забыть это лицо. Или его тело.

Впервые в жизни я позавидовала простому коричневому свитеру. Мне хотелось обхватить эти плечи размером с плечи олимпийского пловца. Мне захотелось потереться о его плоский живот. Мне хотелось обнять его за узкие бедра. Эти темно-синие джинсы даже не подозревали, как им повезло, что они прикрывают эти сексуальные длинные ноги и скользят по его безупречной заднице.

А его запах? Я и раньше встречалась с мужчинами, которые пользовались одеколоном Армани, но он никогда не пах так хорошо. Когда он прошел мимо прилавка, я чуть не упала в обморок, а он все еще был в двух футах от меня. Кто знал, какой болтливой дурой я стану, если он когда-нибудь подойдет ближе?

— Не ходи туда, Мейзи Энн, — напомнила я себе.

Хантер был моим гостем и платежеспособным клиентом. Мне нужно было соблюдать профессиональную дистанцию. За три недели его проживания в восьмом номере я бы заплатила за новую спальню Коби на мансарде, поэтому я не могла позволить себе напугать Хантера и прогнать его.

— Работай. Всегда есть над чем поработать. — Преисполненная решимости забыть о нашей встрече, я отбросила мысли о великолепном Хантере Фарадее в сторону и вернулась к работе.

Собирая бумаги, которые я сбросила на пол, я старалась не думать о его идеальной улыбке. Пока я уточняла в своей записной книжке его бронь, я отказывалась представлять его мягкие, полные губы. Когда я поднялась трусцой на мансарду и быстро пообедала, я изо всех сил старалась не вспоминать звук его глубокого голоса, звеневшего у меня в ушах, когда он говорил, что у меня красивые глаза.

К тому времени, как я спустилась обратно по внутренней лестнице, которая вела из моего лофта в вестибюль, я уже справилась с волнением от встречи с Хантером. Ну… в основном. Он был не из тех мужчин, которых легко забыть. Хантер был эталонным типом мужчины, линейкой, которую я бы использовала, чтобы измерить внешность любого мужчины в моем будущем.

Даже с мужским пучком.

Раньше я никогда не находила мужские пучки особенно привлекательными. Конечно, некоторые голливудские звезды могли бы их носить — мои Крисы5, конечно, могли, — но всякий раз, когда я видела их в живую, они всегда выглядели такими тонкими и жирными. И все же волосы Хантера были поистине прекрасны. Волосы были густыми и мягкими — ни одной жирной пряди не было видно. Естественные светлые пряди вокруг его лица были более заметны из-за их длины, а то, как он собрал их назад — в чистый, тугой узел — подчеркивало углы его лица.

Он гость. Он гость. Перестань мечтать о его волосах.

Я встречала всего нескольких мужчин с таким притягательным обаянием, как у Хантера. Все они оставляли шрамы, особенно отец Коби. И как двадцатидевятилетней матери-одиночке, которой нужно управлять бизнесом, последнее, в