— Циско, правда, ничего не получится.

— С каких это пор в диване сломаны пружины?

Игнорируя Слима, брат предложил мне занести вещи в его комнату.

— Я буду спать на полу, — решил он, — а ты займешь мою кровать.

— Диван в полном порядке, — настаивал Слим.

— О диване и речи быть не может, понял?

— Ты что, сломал его и не сказал мне? — Крошечный скейтборд прошелестел по столу, словно доставив обвинение по адресу, и упал на колени Павлова. — Если сломал, то заплатишь. Диван-то мой.

Павлов со злостью отправил скейт в обратное путешествие.

— Я разговариваю со своей сестрой, — заметил он. — И перестань, наконец, дурачиться с этой фиговиной.

— Диван мне дорог. Я своими руками поднял его из руин, помнишь? Если ты сломал мой диван, я имею право это знать!

— Хватит, помолчи, — оборвал его мой брат и тут же сдался: — Диван не сломан.

— Так отчего же на нем нельзя покемарить?

— Оттого.

— От чего «того»?

— Циско — моя младшая сестренка, вот отчего!

Павлов верно рассчитал время, чтобы привстать: Слим только пробурчал что-то насчет дивана и убрал со стола игрушку.

Нарушить молчание пришлось мне:

— Буду спать в твоей комнате, если тебе от этого легче.

Смерив меня гневным взглядом, мой брат испустил тяжкий вздох, свидетельствующий о поражении.

— Забирай гостиную, — разрешил он. — По ночам будешь запираться изнутри.

— Что ты хочешь сказать? — опешил Слим.

— Мне кажется, Циско будет рада возможности побыть в одиночестве, — рассеянно пояснил Павлов, сверяясь с часами, и тут же вскочил со стула, с горечью выругавшись. — Из-за вас я опоздал на съемку!

— Удачи тебе, — пожелала я, пока Павлов огибал стол, чтобы выскочить в коридор.

— Скажи, когда ты приблизительно собираешься вернуться? — елейным тоном осведомился Слим.

Ботинки моего брата прекратили скрипеть. Его лицо опустилось между нами, а руки легли нам на плечи.

— Я могу вернуться в любой момент, — прошипел он. — Вы меня поняли?

Три дня. Столько времени мне потребовалось, чтобы найти работу. Я провела эти три дня, бегая по агентствам временного найма для неквалифицированных работников; увы, мне пришлось позабыть о своих навыках. Этому меня научили первые же несколько собеседований. Когда я усаживалась напротив типа с бейджиком, на котором должно было бы значиться «Мне скучно», и упоминала о своем дипломе, мне вдруг начинало казаться, будто я только что сообщила работодателю о судимости.

— А вы умеете пользоваться телефоном? — настороженно интересовались мои собеседники, подразумевая, готова ли я отключать мозги пять раз в неделю. В итоге я поняла, что нечего размахивать дипломом, лучше упирать в основном на практические навыки.

Три года. Именно столько времени мне понадобилось, чтобы получить высшее образование. Однако в конце концов я нашла себе место лишь благодаря сексапильной внешности и умению варить кофе. Такая работа не доставляла радости, но, по крайней мере, она позволяла снять собственную комнату — где-нибудь на загаженной окраине, ибо зарплата была не ахти. Раздумывая об этом по пути домой, я старалась не поддаваться унынию. Дом на Коламбия-роуд был, конечно же, лишь временным пристанищем, но, откровенно говоря, он уже успел мне понравиться.

— Вот это достижение! — расцвел Слим-Джим, когда я сообщила ему о своих успехах. — Девушка едва приезжает в столицу и тут же устраивается моделью вот так, запросто. Между прочим, это меня не удивляет.

Парни готовили ужин. Мой брат нацепил передничек; он сидел за столом и нарезал перец на тончайшие ломтики. Его сосед крутился у столешницы, выкладывая на пиццу, похоже, все содержимое холодильника: сыр, помидоры, грибы, ореховое масло и попкорн. Дреды Слима были стянуты сзади черной бархатной резинкой. У меня имелась в точности такая же, но спросить, откуда он ее взял, я не решилась.

— Если ты собираешься работать моделью для журналов в глянцевых обложках, — произнес мой брат, отворачиваясь от разделочной доски, — то я советовал бы тебе сначала хорошенько подумать.

— Вы не поняли, ребята, — я пожалела, что дала лишь расплывчатое описание своих новых обязанностей. Между прочим, Павлов мог бы и отложить нож в сторону, разговаривая с сестрой.

— «Работа в модельном агентстве» — разве не так ты сказала?

— Все правильно, только я буду работать секретарем, принимать посетителей.

Слим отвернулся, чтобы смахнуть ломтики перца с доски, и объявил, что это необходимо отпраздновать в любом случае.

— Давайте сходим куда-нибудь, — предложил он. — Выбирай сама, Циско. Я угощаю.

— Правда?

— Конечно. Куда хочешь, но только одно условие: там должны танцевать сальсу.

— Сальсу? — переспросили мы с братом.

Слим пожал плечами и объявил, что этот танец всегда ему нравился, просто танцевать с Павловым ему как-то не хотелось. Даже если тот и согласится исполнить женскую партию.

— Спасибо, я не танцую, — пискнул мой брат. — Музыка меня совершенно не трогает.

— Именно поэтому мы спляшем сальсу с твоей сестрой. Это ритм, дающий танцорам все мыслимые поблажки.

Я сложила руки на груди, прикидывая, не шутит ли Слим.

— Разве партнеры в подобном танце не должны быть одинакового роста? — спросила я.

— Мы этого не узнаем, — сказал он, — пока не станцуем.

Я уже собралась было принять приглашение, когда Павлов вернул наше внимание к ужину:

— А это еще что такое?

Мой брат выпучил глаза на творение Слима. Одна ладонь на бедре, запястье другой прижато к виску. На миг мне почудилось, что он может рухнуть на пол.

— Пицца, — с некоторой обидой ответил Слим.

— Больше похоже на Пизанскую башню.

— По крайней мере, мы знаем, из чего она сделана, — заявил Слим, — чего никак нельзя сказать о пиццах, доставляемых на дом.

— Пожалуй, положить в пиццу ореховое масло — весьма оригинально, Слим, — вставила я, решив, что он, наверное, готовил нечто особенное специально для меня. — Ни за что не подумаешь, но оно вполне сочетается с джемом.

Вот именно, — подтвердил Слим. — Иногда самые невообразимые комбинации лишь подчеркивают достоинства ингредиентов.

Я почувствовала, как краснею, и поспешила отвернуться. Когда я вновь подняла глаза, Павлов сражался с завязками передника.

— Я понимаю, что ты только что вошла в дверь, — сказал он, — но, пожалуй, нам самое время идти.