— А ты что, не узнаешь? — усмехаюсь этому нечто. Чудовище промолчало. После секундной заминки меха задвигались, и в меня полетел огромный кулачище. Легко уйдя от крестьянского удара, провожу быструю серию резких и точных ударов руками в то место, где виднеются очертания головы, усов и бороды. Чудовище хрюкнуло и с грохотом обрушилось на пол. Шуба, правда, слегка смягчила падение, но две бутылки питьевого спирта разбились, и вонь от него мгновенно распространилась по всему коридору. С такой вот «шампанью» здесь ходят в гости.

В прихожую вышла Таня, в ужасе держа руки перед лицом.

— Сейчас приберем, — заверяю ее и, подхватив мужика, ставлю на ноги. Мужик вроде нашел точку опоры и о чем-то, пока бессвязно пытается промычать. Не чувствуя сопротивления, вывожу механика вниз, на улицу. Похоже, термометр опять полез вверх, пардон, точнее будет сказать вниз. На улице, как ни странно, совершенно спокойно болтая о своем, торчат трое таких же меховых. Пинком скидываю механика с высокого крыльца к ним под ноги.

— Не советую возвращаться! — предупреждаю его.

— Эта падла у меня всю спиртягу об пол грохнул! — сообщил дружкам вдруг оживший механик, поднимаясь из снега.

— Ах ты! — заревели мужики, а дальше пошли уж совсем непечатные выражения, касающиеся обоих полов, и все в таком роде. Я даже удивился, как виртуозно один из друганов механика владеет русско-кабацким языком. Некоторые обороты его мне даже понравились. Дружки механика кинулись к крыльцу, и я понял, что, если их хорошенько не отоварить, они не успокоятся. Спускаюсь вниз и бью наверняка, не тратя зря сил. Через пару минут на снегу валялась вся бухая компания, и почти без признаков жизни. Убивать я их не стал, не за что пока, но поломал основательно. Осмотрев тела, захожу в дом. Татьяна ждет меня на площадке второго этажа.

— Потребуется медицинская помощь, — уверенно заявляю я. — Может быть, ты позовешь?

Таня уходит, а я снова выхожу на улицу и минут пять тружусь, перетаскивая вырубленных мужиков в теплый тамбур.

«Уазик» скорой помощи не заставил себя долго ждать. Врачиха всплеснула руками:

— Кто же их так?

Татьяна вынесла мне мой полушубок, чтобы я не задубел на морозе.

— Шли домой, а тут они валяются у крыльца, — скорбно развел я руками. Совсем мужики упились…

Врачиха подозрительно посмотрела на Татьяну, на меня и еле заметно улыбнулась.

— Может, вы нам поможете? — попросила она.

— С удовольствием.

Снова пришлось перетаскивать мучеников на улицу и ссыпать их в машину. Кое-как удалось затолкать всех в маловместительный фургон УАЗа.

— Лихой ты казак… — уважительно заметил пожилой водитель, закрывая створки фургона. — Давно надо было Митяя проучить. Вся больница знает, что он постоянно к Тане ломится. Ну, уважил, спасибо тебе, сынок.

«Уазик» уехал, и мы с Таней вновь поднимаемся к ней домой.

— Они хоть останутся живы? — спросила девушка.

— Жить будут. Но после лечения.

Это была первая ночь после зоны, которую я наконец провел с женщиной после долгих пяти лет воздержания. Это была сказочная ночь. Татьяна показалась мне самой чудесной девушкой на свете. И наверное, так оно тогда и было на самом деле…

Пять дней пролетели на ура. Я довольно быстро пополнил свой счет, и, кажется, если таким образом мне удастся поработать до того момента, пока не закроют аэродром на озере, я стану достаточно обеспеченным человеком. После сибирской эпопеи можно будет смело рвануть в свой родной город.

В обычном порядке, вечером, возвращаюсь в Красноярск. С Татьяной я эти дни не встречался. Было некогда. В аэропорту беру такси и еду в свою общагу. Одиннадцатый час вечера, и темень на улице сгущается идущим мокрым снегом. В самом Красноярске морозы отступили, но погода стала дерьмовей. Таксист попался разговорчивый, а до Красноярска нам еще пилить и пилить. Пусть поговорит, мне это не мешает. Через пару километров на дороге видим двух голосующих парней.

— Возьмем? — спрашивает меня водила. Я уже принял стаканчик водочки, и настроение у меня совсем благодушное.

— Давай возьмем бедолаг, — соглашаюсь с ним.

Действительно, что парням мокнуть зря на трассе. Водила тормозит, и я открываю дверцу.

— До города! — орет один из парней. Они в легких курточках и, видимо, совсем задубели.

— Залазь, — разрешаю ему.

Парни быстро забираются на заднее сиденье. В этот час на дороге машин практически нет ни в ту, ни в другую сторону.

— А я тебя видел, — вдруг говорит один из парней, обращаясь ко мне.

Вполоборота поворачиваюсь к нему:

— Это где?

— Да в порту, — усмехается незнакомец. — Ты частенько вроде на транспортниках мотаешься. К друзьям летаешь или работаешь на северах?

Чем-то мне не по душе его ухмылочка. Но я не чувствую подвоха, хотя все-таки что-то в этом вопросе подозрительное есть.

— Работаю, — коротко бросаю ему.

— Это и понятно, — говорит пацан и резко приказывает водиле: Притормози-ка, шеф!

— Забыли что? — удивляется таксист. Второй типчик, сидевший до этого момента молча, вдруг извлекает из кармана револьвер и наставляет его на меня:

— Давай тормози, батя. А ты, кооператор хренов, готовь бабки!

Все ясно. Это называется приплыли: меня банально берут на гоп-стоп. Таксист притирается к обочине.

— Выходите из машины! — командует нам первый. — И не пытайтесь сломить, пуля догонит.

Делаем с водилой так, как нам говорят. Встаем на обочине. Тот, который с наганом, держит нас на прицеле, а первый подходит ко мне.

— Ну чего, фуцан! — щерится он. — Сам достанешь али тебе помочь?

— Так что там доставать? — удивляюсь я, как бы обиженно. — В сумке все и лежит, в багажнике.

Первый смотрит на своего напарника, затем на таксиста.

— А ну-ка, иди открой! — командует он водиле.

Таксер идет к багажнику «Волги». Парень за ним. Тот, что с наганом, пасет за мной с расстояния в три шага. Далеко тварь стоит…

— Закурить-то можно? — спрашиваю у него.

— Кури, — разрешает гопстопник. Доставая сигареты и спички, я на шаг приблизился к парню. Он этого не замечает. Таксист открыл багажник, и парень вытащил на землю мои отощавшие сумки. Прикуриваю. Прикурив, поправляю шапку.

— А где тут у тебя?! — орет, глядя в сумку, бандюган.

— Смотри в боковом карманчике, — советую ему и вдруг резко, как бы волнуясь, кричу: — Да что ты эту-то взял?! — тыкая в его сторону рукой с сигаретой.

Уловка, как всегда, срабатывает. Пацан с наганом на мгновение отвлекается, удивленный моей реакцией на то, что ему не видно. Любопытство губило и не таких, как он. За долю секунды оказываюсь рядом с ним и легко забираю у него оружие. Мощным ударом укладываю его в грязь на обочине. Приятель обезоруженного так и застывает возле моей сумки на корточках. Подскакиваю к нему и кожаным носком унты луплю пацану под челюсть. Закинув сумки обратно в багажник, смотрю на дорогу: машин нет. Быстро обыскиваю парней и забираю все, что есть у них в карманах. У того, что с наганом, находится и коробка патронов к револьверу, и целая горсть россыпью. На войну, что ли, собрался, придурок? Таксист стоит как вкопанный возле багажника и не знает, что ему делать.