пришла, председатель сухо попрощался с Александром Филипповичем Македонским, отбросил в дальний угол бренные остатки полумеханизированного зайца и стал мастерить для Идеи бумажного голубя. В дело пошли листы бумаги, исписанные тезисами.

1945 г.

ЧАСЫ С БОЕМ

Проснулся я от громкого тикания часов.

Варвара Ильинична, хозяйка колхозного Дома приезжих, стояла возле рупора, подвешенною рядом с табелем-календарем, — на самом видном месте. Было семь утра, и радиоголос любезно предлагал проверить часы.

Варвара Ильинична, взглянув на ходики, горестно вздохнула:

— Опять отстали!

Потом с явным сочувствием добавила:

— Да ведь и то: разве легко такой груз тащить? А снимешь — совсем остановятся…

На цепочке ходиков, вызывавших справедливый упрек в недопустимом отставании, висела, кроме обычной чугунной еловой шишки, шестеренка от комбайна.

— Утюг, что ли, повесить? Нет, видно, отслужили свой век: скоро год будет, как дочка их купила. Да, по совести сказать, и не жаль их: скучные, без боя.

Кряхтя, Варвара Ильинична опустилась на колени, пошарила под кроватью, вытащила ящик и достала из него часы в старинном деревянном футляре.

Вечером я увидел старинные часы на стене. Еще из сеней был слышен их хрип. Едва я переступил порог, как они с бешеной скоростью пробили одиннадцать раз. Мне показалось, будто где-то по соседству ударили в набат.

На лице Варвары Ильиничны сияла блаженная улыбка.

— Бьют! — ласково проговорила она. — Отец сказывал, что купил их, когда я несмышленышем еще была. А мне семьдесят. Прежний механик из МТС не брался чинить: безнадежные, мол, устарели. А новый-то побойчее, вишь, устроил!..

Ночью я трижды вскакивал от набатного звона, но, сообразив, что это бьют часы, снова засыпал.

Когда я уезжал из этого подмосковного колхоза и благодарил Варвару Ильиничну за гостеприимство в Доме приезжих, она попросила:

— В Москве будешь, присмотрел бы там для меня часы с боем. Радио передавало, будто по желанию потребителей всякие разные вещи изготовляют.

Я пообещал выполнить несложную просьбу.

Но сделать это оказалось не так-то просто: сколько ни бродил я по московским магазинам, часов с боем нигде не встречал. Продавцы и директора отвечали, будто сговорившись:

— Не было, нет и в будущем не обещаем!

Это, конечно, звучало безнадежно, но все же более честно, чем то, что говорили и делали руководители главка, ведающего производством часов. Там обещали очень охотно, но сами ни на секунду не верили, что сдержат слово.

Не прекращается поток писем о часах в этот главк. Со всех концов страны идут сюда сотни жалоб, заявлений, требований. Все это вопли, запечатленные на бумаге. Немало среди них и о часах с боем.

Из Краснодара пишут, что еще несколько лет назад прочитали в газетах извещение о предстоящем выпуске часов с боем и ждут их и дождаться не могут. Из Свердловска не без ехидства напоминают, что часы изобретателя-самоучки Кулибина, сделанные в XVIII веке, ходят и по сию пору и бой их приятен для слуха, а вот часы, выпускаемые предприятиями главка, быстро портятся, и к тому же без боя. Коллектив одной МТС настойчиво просит объяснить «письмом и, если можно, по радио», почему наша промышленность, выпускающая сложнейшие машины, не может дать часы с боем.

В ответ на все письма летят из главка обещания:

«Часы скоро будут пущены в серийное производство».

Для красного словца сначала добавлялось, что «разрабатываются конструктивные чертежи», потом, что «чертежи корректируются», и, наконец, что «корректируется техническая документация».

По шедевром отписки была коротенькая фраза:

«Часы с боем реализованы в торговой сети».

Дескать, мы выпускаем, а вы сами виноваты, что не покупаете.

Лучше бы уж об этом не вспоминали! А то себе наступили на мозоль.

Действительно, Московский инструментальный завод часовой промышленности изготовил опытную партию часов с боем — тысячу с чем-то штук. За них заломили такую цену, что, появись они в магазинах, у покупателей волосы встали бы дыбом. Восемь месяцев тянулась тяжба из-за цены, до тех пор, пока часы… не заржавели. Тогда их передали Второму московскому часовому заводу. Там многострадальные часы перебрали, промыли и поспешили продать, уже не споря о иене. А новых делать не стали.

Через полтора года главк вспомнил об оборудовании для этого производства и решил сплавить все с глаз долой. Орловский часовой завод обязали выпустить в ближайшем году две тысячи часов с боем, то есть одни часы на… каждые сто тысяч душ населения нашей страны!

Причина немилости к часам с боем открылась нам после разговора с одним из руководителей главка. Он признался:

— В большом количестве мы эти часы все равно выпускать не будем. Желающих на них не найдется.

Вывод столь не согласовался со спросом в магазинах и письмами, хранящимися в главке, что мы спросили:

— Любопытно знать, почему вы так думаете?

Руководитель сказал откровенно:

— Потому, что сам бы я, например, не взял часы с боем. И вообще некоторые считают, что бой, особенно у «кукушки», — это олицетворение мещанства.

Так вот, оказывается, в чем корень зла! Если часы идут молча и только скромненько тикают, — обладатель вне подозрения. Но стоит часам пробить или — о ужас! — прокуковать, — все кончено, одновременно пробил час и их хозяина: он на веки веков заклеймен как презренный мещанин…

Рискуя прослыть мещанином, я продолжал поиски. Но все напрасно. Мне предлагали ходики, но при этом деликатно намекали, что хорошее их качество — дело случая. Если удались «сопряженные детали баланса», часы будут ходить довольно долго, а если нет, — не взыщите! Советовали купить стенные часы — топорное сочетание тех же ходиков и фанерного ящика из-под апельсинов. В ГУМе я увидел еще одни часы. Про них даже говорили, что они с боем. Но оказалось, что эти часы песочные и «бой» у них особого рода. Стекляшка, в которой струится красный песок, часто бьется по дороге в магазин, и в силу такой оказии три рубля специально накинуты на бой.

Посылать песочные часы в колхоз, где давно налажена электродойка и где хлеба убираются комбайнами, я, конечно, постеснялся и написал Варваре Ильиничне, что при всем желании бессилен ей помочь.

Набатный звон по-прежнему будит командированных товарищей в гостеприимном колхозном Доме приезжих у Варвары Ильиничны. Ну, что же: часы с шестидесятилетним стажем работают, как могут.

1954 г.

РЕВИЗИЯ

Продавщица сельмага Таня Курносенкова, милая, веселая и действительно в соответствии с