Варварская культура, находясь под влиянием римлян на западе и греков на востоке, стала двигаться заметными шагами к совершенствованию и разнообразию только с той поры, когда неустроенная политически и почти во всем сходная толпа варваров стала расчленяться на особые, отдельные друг от друга, политические тела, называемые государствами. С этой минуты начинается и различие в культуре западных народностей: передовое движение одних и отставание других, смотря по условиям места и исторических обстоятельств. С этой поры и идут так называемые культурные заимствования низших народов, мужиков, у высших – господ. Но такие заимствования история очень хорошо помнит и может их перечислить с полной достоверностью. Что же касается времени догосударственного или доисторического в быту варварской Европы, то здесь, как мы думаем, очень трудно, а в иных случаях и совсем невозможно сказать или доказать, кто стоял выше по культуре: кельт, галл, германец или венд-славянин. Все они были образованы одинаково и их культурная высота заключалась только в оседлом быте, ввиду которого римляне и отделяли их от варваров-кочевников, более свирепых и более неустроенных. Славяне, занимая середину между оседлыми, т. е. германцами, как понимали римляне, и кочевыми, т. е. сарматами, совсем терялись для истории или в имени Германии и германцев, или в имени Сарматии и сарматов. Оттого ученая история и не знает, где они находились до появления в летописях имени словенин, и, рассуждая совсем по-детски, признает это появление летописных букв за появление в исторической жизни самого народа.

Сравнительное языкознание, все более и более раскрывая глубокую древность арийских переселений в Европу, доказывает, между прочим, только одно: что славянский род должен был прийти в Европу позднее других, и если бы прошел северным путем, мимо Каспия, в чем нельзя сомневаться, и из Малой Азии, то нет также сомнения, что древнейшим и уже постоянным местом его первых земледельческих поселений были плодородные степи около Днепра. Сюда в первое время славяне должны были скопиться из всех степных обиталищ с пройденного пути, начиная от Каспия и Нижней Волги и через Нижний Дон, ибо в тех обиталищах, по-видимому, скоро показались кочевники, которые, размножившись в своих азиатских местах, быть может, погнали славян и из самой Азии.

В то время, когда Геродот (450 лет до Р. X.) описывал нашу Скифию, германцы и славяне давно уже жили на своих коренных местах, и восточная украйна Европы, от берегов Черного до берегов Балтийского моря, по направлению Карпатскиих гор, необходимо была населена только славянами. В VI веке по Р. X. они здесь живут многочисленными и даже бесчисленными поселениями, о чем говорят Прокопий и Иордан. С того времени до наших дней они живут на тех же местах почти четырнадцать столетий. Очевидно, что, восходя от VI столетия вверх к Геродоту (на девять столетий) и уменьшая эту многочисленность, мы необходимо должны встретиться с состоянием дел, как их описывает Геродот. По его словам, наша южная равнина в то время была занята от Днепра на восток кочевниками, от Днепра на запад – земледельцами. И те и другие у греков носили одно имя скифов; но в своих рассказах Геродот достаточно отличает кочевников от земледельцев. Он только мало различает древние предания обеих народностей и не указывает, что должно относить к оседлым и что к кочевым. Дело науки, расчленить эти предания и устранить ученый неосновательный обычай толковать о Скифах безразлично, как об одной кочевой народности.

Скифы говорили Геродоту, что начальное время их жизни у Днепра, когда царствовали у них три брата и упали к ним с неба золотые земледельческие орудия, случилось за 1000 лет до похода на них Персидского Дария, т. е. за 1500 лет до Р. X. Это показание мы и можем принять как ближайший рубеж для определения времени первых заселений славянами европейских земель. Об адриатических венетах в начале II века по Р. X. записано Аррианом предание, что они переселились в Европу из Азии по случаю тесноты и поражений от ассирийцев. Это новое показание может только подтверждать предание скифов, ибо славные завоевания ассирийцев относятся к тому же времени, с лишком за 1200 лет до Р. X.[15] Отыскивать в числе днепровских скифов каких-либо германцев или другой народ, кроме славянского, нет оснований. Тому очень противоречит именно седая древность арийских переселений и свидетельства истории от времен Геродота. Мы уже видели, что все арийцы не были кочевниками, но были земледельцами; поэтому, заселяя Европу, хотя бы наши южные степи, они должны прежде всего неизменно оставаться теми же земледельцами. При Геродоте такие земледельцы жили около Днепра и дальше на запад. Между Днепром и Доном жили кочевники. Затем и после Геродота до самых татар здесь живут тоже кочевники. О приходе с востока других каких-либо земледельцев, и притом во множестве, история не говорит ни слова; она описывает только нашествия кочевников. Из этого уже видно, что геродотовские днепровские земледельцы были последними пришельцами от арийского Востока, и если славяне шли позади всех других арийцев, то время Геродота застало их уже на Днепре.

Уже древние догадывались, каким способом могли происходить подобные переселения. Плутарх в «Марии» приводит современные ему догадки и толки о движении на Рим за 100 лет до Р. X. кимвров (сербов?) и тевтонов. Кимвры и тевтоны двинулись из глубины Германии. Они искали земель для поселения. Они знали, что таким путем кельты заняли лучшую часть Италии, отнявши земли у этрурцев[16]. Все это показывает, что кимврам и тевтонам было тесно на своей земле и они решились искать новых мест более теплых, чем их родина. Все это показывает, что спустя 300 лет после Геродота в Германии чувствовался уже избыток населения, потому что вообще все передвижения народов поднимались не иначе как от тесноты, от недостатка корма, следовательно, вообще от размножения людей нарождением. По рассказам древних, кимвры и тевтоны не все вдруг разом и не беспрерывно выходили из своих земель, но каждый год с наступлением весны все двигались вперед и в несколько лет пробежали войной обширную землю севера Европы. Это значит, что каждую весну, занимая новые места, они устраивали посев хлеба, дожидались жатвы и после зимнего отдыха, с наступлением новой весны, передвигались на новые места для пашни. За передовыми, конечно, следовали тем же порядком задние. Так и не иначе могли переходить с места на место народы земледельческие. Они останавливались там, где находили лучшие земли для жилища или где по случаю тесноты населения дальше идти было невозможно. Так и славянские племена должны были остановится около Днепра, который не только сделался их кормильцем, но, по преданию скифов-земледельцев, он сделался их прародителем, ибо первый скиф родился от бога и дочери реки Днепра, в образе которой, быть может, обожествлялась сама река. Этот прекрасный миф, если он славянский, в чем мы не сомневаемся, сам собой уже свидетельствует, что коренное жилище древнейших славян, на пути из арийской родины в Европу, основалось прежде всего вокруг Южного Днепра. Отсюда с накоплением населения каждую весну славяне могли переходить дальше на запад к Карпатам и Дунаю; дальше на северо-запад вверх по самому Днепру, по Припяти и Березине к Балтийскому морю; вверх по Бугу и Днестру – к Висле и Одеру, текущим уже прямо в Балтийское море. Точно так же еще в глубокой древности их жилища должны были распространиться и в восточный край по Десне, по Суле и по другим притокам Днепра до Рязанской Оки и до вершин Дона, куда направлялась черноземная полоса этих земель. При Геродоте в этих краях жили меланхлены – черные кафтаны. Геродот свою древнюю земледельческую Скифию располагает между Нижним Днепром и Нижним Дунаем. Наш летописец свидетельствует, что здесь в IX веке живут славяне и что страна их у греков называлась Великой Скифией, что значит тоже древняя, старшая.