Негодяй перепугался, когда я положил руку ему на плечо, и занес свою трость наподобие дубинки. Хотя я не мог видеть выражения его лица, которое было скрыто тенью полей засаленного цилиндра, у меня были все основания полагать, что мерзавец не преминет обрушить на меня ее тяжесть. Реакция, впрочем, вполне естественная, если учесть, какие люди ходят ночью по лондонским улицам, а потому я от души порадовался, что и сам тоже вооружен тростью. Я поспешно представился, упомянул наше общее знакомство с Генри Джекилом и выразил предположение, что вижу перед собой Эдварда Хайда.

Он подтвердил свою личность, издав какие-то странные сдавленные гортанные звуки, однако лицо свое мне так и не открыл. Я спросил, сможет ли он меня принять. Он ответил, что в этом нет необходимости, поскольку Джекила нет дома. После чего поинтересовался, каким образом я его узнал. Я оставил этот вопрос без внимания и попросил Хайда показать свое лицо. Он некоторое время колебался, но потом вызывающе развернулся, так что свет газового фонаря на углу осветил его черты.

Адвокат снова глотнул вина, словно от воспоминаний его внезапно пробрал холод.

– Да уж, такое лицо я не хотел бы увидеть еще раз, мистер Холмс. Прежде я никогда не встречал человека, которого столь невзлюбил бы – нет, что там, просто возненавидел! – буквально с первого взгляда. На него словно бы наложено в качестве проклятья какое-то жуткое уродство, и все же, если вы спросите у меня, что же именно в этом человеке не так, я не смогу дать вразумительного ответа. Навряд ли мне удастся описать Хайда словами, но я мгновенно узнаю его снова. В общем, меня охватило полнейшее отвращение.

– С позволения сказать, довольно странные слова для адвоката, – заметил Холмс, затягиваясь трубкой.

– Эдвард Хайд и сам очень странный тип, – парировал Аттерсон. – Впрочем, несмотря на отвращение, мне удалось выдавить из себя какую-то бессмысленность: дескать, я весьма признателен за то небольшое одолжение, что он оказал мне, открыв лицо. В ответ на это Хайд – уж не знаю почему – назвал мне свой адрес в Сохо. Мне это не понравилось: похоже, этот человек сообщал мне, где его искать, когда завещание Джекила вступит в силу. Он словно ожидал получить наследство в любой миг. Потом Хайд снова спросил, как я узнал его. Пришлось сказать, что его якобы описал мне Джекил.

Видели бы вы, как этот тип взбесился, услышав подобное объяснение. Он пришел в ярость и обвинил меня во лжи. Я залепетал было что-то в свое оправдание, но он, не дав мне договорить, отпер замок, юркнул внутрь и захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Я постоял минуту-другую в одиночестве на тротуаре, а затем, все еще полный решимости постичь глубину этой загадки, свернул за угол и постучался в двери Джекила. Эта часть здания, выходящая на более оживленную улицу, выглядит намного респектабельнее благодаря содержащейся в порядке наружности, что резко контрастирует со скромным фасадом примыкающего корпуса. Меня впустил дворецкий, Пул, который сообщил, что его хозяин отсутствует. Я сказал ему, что видел, как Хайд входит в дверь старой прозекторской, и спросил, часто ли этот тип сюда наведывается. Пул подтвердил, что часто, и сообщил, что Джекил велел всем слугам подчиняться его распоряжениям. Слуги, добавил он, видят этого человека редко, за исключением случайных встреч в задней части дома. Судя по всему, Хайд обычно там не обедает, да и вообще визиты его не столь продолжительны. Таковы факты, мистер Холмс, которые мне удалось собрать.

– Замечательно! – воскликнул мой друг, по-прежнему стоявший спиной к огню и покуривавший трубку. – Жаль, что вы предпочли адвокатскую профессию, мистер Аттерсон. Из вас получился бы превосходный следователь, в которых столь нуждается Скотленд-Ярд. Вы существенно облегчили мне задачу, избавив от хлопот по сбору информации.

– Значит, вы заинтересовались этим делом? – Аттерсон встал.

– В нем есть кое-какие захватывающие детали, – признал Холмс. – И последний вопрос. Вот вы знакомы с доктором Джекилом не один год. Был ли он замешан в каком-либо серьезном проступке?

– Я понимаю, к чему вы клоните, – кивнул адвокат, – но, боюсь, мой ответ вас разочарует. За все то время, что я являюсь доверенным лицом Генри Джекила, все его поступки, насколько мне известно, всегда были поступками джентльмена. Конечно же, я не был знаком с ним в бытность его студентом в Эдинбургском университете и ничего не могу сообщить вам о тогдашнем его поведении. Впрочем, сомневаюсь, что Джекил мог оказаться повинен в каком-то преступлении, настолько серьезном, чтобы оно могло бы стеснять его по прошествии столь многих лет. В своей профессии он пользуется и всегда пользовался неизменным уважением.

– А как насчет отношений с женщинами?

Адвокат едва заметно улыбнулся в усы.

– Генри Джекил и я – оба убежденные холостяки.

– Да уж, трудное дельце, – задумчиво изрек детектив, поигрывая трубкой.

– Скажите, мистер Холмс, это шантаж?

– Думаю, подобное весьма вероятно.

– Что ж, я переживаю за своего друга и, даже если тут кроется какая-то страшная тайна, не намерен спокойно взирать на то, как он будет сносить дальнейшие унижения от человека, который более напоминает чудовище. Но чтобы освободить Джекила, я должен выведать природу этой тайны, и именно поэтому я здесь. Так вы беретесь за дело?

Холмс отступил от каминной полки и повернулся так, чтобы не встретиться с моим предостерегающим взглядом.

– Я и подумать не могу иначе, кроме как обратить все те ничтожные способности, коими обладаю, на разрешение этой проблемы.

– Одно лишь предостережение, – сказал Аттерсон. – Необходимо, чтобы Джекил не знал о вашем интересе к делу.

– Даю вам слово, что он будет оставаться в неведении, насколько сие окажется в моих силах.

Они пожали друг другу руки. Затем Холмс записал на манжете своей сорочки адреса Джекила, Аттерсона и Хайда (если помните, последний сам сообщил его адвокату) и распрощался с нашим посетителем, подбодрив его и пообещав держать в курсе. Как только тот ушел, Холмс повернулся ко мне и спросил:

– Уотсон, что говорит ваш «Медицинский справочник» относительно доктора Генри Джекила?

Я был сердит на своего друга, но до поры до времени подавил гнев и взял с полки требуемый том. Полистав страницы, я нашел искомое место и прочел:

Джекил, Генри Уильям, доктор медицины, доктор гражданского права, доктор юридического права, член Королевского общества (1856), Лондон. Преподаватель Лондонского университета (1871–1874). Разработал так называемый транквилизатор Джекила – лекарство для буйнопомешанных. Работал вместе с Портером Талером, доктором медицины, бакалавром искусств, магистром гуманитарных наук, членом Королевского хирургического колледжа, когда последний проводил эксперименты по химиотерапии душевнобольных преступников. Отмечен за исследования по возникновению и лечению психических расстройств. Статьи: «Закон и раздвоение личности» (журнал «Ланцет», 1876), «Юридические аспекты умопомешательства» («Вестник психологии», август 1880), «Война между личностями» («Британский медицинский журнал», февраль 1882). Дважды (1881 и 1882) отклонил предложение посвятить его в рыцари.