– Нисколько не сомневаюсь! – заверила подругу Настя. – Я считаю, что людям, которые будут иметь честь работать с тобой, и вашим будущим пациентам безумно повезло, что у них будешь ты…

– Ты меня всегда перехваливаешь, – смутилась Глафира.

– Я тебя знаю, как никто другой. Выпьем за твою будущую карьеру! За то, что у тебя появилась цель, за то, что у тебя снова появился смысл жизни! Виват!

Женщины еще долго разговаривали о жизни и судьбе, затем Глаша похвасталась:

– Знаешь, в соседнем доме есть продуктовый магазин, работающий двадцать четыре часа в сутки. Далеко ходить не надо, очень удобно.

– Так это же здорово! Я поняла намек, сейчас сгоняю за второй бутылкой, – немедленно засобиралась Настя.

– Ой, а не много будет? У меня и так весь мир поплыл перед глазами…

– Еще бы! Столько лет не пить, а тут решиться… Многих радостей жизни ты еще не знаешь. Нет уж, я схожу, уж больно хорошо пошло!

Вернулась Настя не с одной бутылкой вина, а с пятью. И сразу же пресекла расспросы, заметив недоумение в глазах Глаши:

– Это на будущее. – А затем она неожиданно гаркнула: – Заходи, Вова!

– Какой еще Вова? – оторопела Глафира.

– Грузчик из твоего магазина, – пояснила Настя с уже подозрительно красными щеками.

Мужчина непонятного возраста с небритым лицом и в синей робе внес в квартиру… целый ящик шампанского. Настя расплатилась с ним и обернулась к подруге, не удержавшейся от вопроса:

– Что это? Зачем?

– Ты ведь хотела? Вот пусть и будет!

– Сама же недавно прочла мне целую лекцию, что к этому напитку должен прилагаться мужчина, – возмутилась Глаша. – Надеюсь, ты не Вову имеешь в виду?

– Нет, конечно. Куда там! С твоей очерствевшей душой тебе и Брэд Питт не подойдет. Я так, для стимула… Может, стоящий в ожидании ящик шампанского поможет тебе привести в дом мужчину. Посмотришь на представителей сильной половины рода человеческого другими глазами, более добрыми и пытливыми, что ли.

– Добрыми и пытливыми… – передразнила ее Глаша, покатываясь от хохота. – Скорее, пьяными и развратными.

– Вот очень бы хотелось добиться от тебя хоть малой толики того самого, что ты сейчас сказала, – покачала головой Настя и подняла чашку. – За любовь!

– За любовь к людям! – поправила ее Глаша.

– Нет, дорогая, я сейчас не об общечеловеческой любви. Давай выпьем за любовь между мужчинами и женщинами. Сама же говорила, что видела достойных женатых мужчин.

– Хорошо, хорошо. За них! За крепкие семьи! – продолжала веселиться Глаша, на которую алкоголь повлиял своеобразным способом.

Но вдруг ее веселье в одночасье сменилось унынием. Она чуть не заплакала.

– Иногда смотрю в зеркало и ненавижу себя. Молодая худенькая была, как тростинка, а сейчас фигура уже поплыла.

– Тоже еще скажешь, поплыла… Это у тебя из-за алкоголя зрение поплыло! Хорошая у тебя фигура. На зависть многим, – не согласилась Настя.

– Лицо тоже… Вот и складки какие-то, и морщинки…

– Брось! Еще под микроскопом себя рассмотри! Понятно, что не двадцать лет, но и не старуха же! Хотя в одном ты права: мужчины любят молоденьких, неопытных девушек или дам постарше, но с опытом. А у тебя ни молодости, ни опыта. М-да, такое не котируется…

– Спасибо тебе!

– А я тебя предупреждала – раньше надо было думать. Только ты все оперировала, все для других счастье лепила… А себе? Теперь вот морщины считаешь. Поздно, матушка! И не прикрывайся неудачным браком. Я знаешь сколько раз обжигалась, и ничего – надеюсь на счастье, встречаюсь с мужчинами, продолжаю жить…

Так и коротали они поздний вечер в дружной компании самих себя. Все разговоры о любви и личном Глаша плавно переводила на работу.

– Уже построили… нет, как это… заложили фундамент и возводят стены, корпуса. Говорят, что буквально через три месяца все готово будет. Я сама вижу, что здание растет как гриб после дождя, каждую неделю туда хожу, проверяю… Гена сказал, что оборудование быстро завезет, так как уже все проплачено, и хирургический корпус быстро отстроят. Спонсоры регулярно переводят деньги, да и президент проект поддерживает, а это – сто процентов успеха. У строителей не возникает никаких препятствий. Все с нетерпением ждут! Самое большее месяцев через пять я выйду на работу. Я так этого жду! У меня снова появилась цель в жизни!

– А чем ты будешь заниматься эти пять месяцев? – спросила Настя.

– Еще точно не знаю, но есть планы… Ой, как же у меня кружится голова! От выпивки, да?

– И от духоты тоже. Открой хоть форточку! Кстати, а кто это к нам стучит? – нахмурилась Настя.

– Ага, попалась! Я тоже первое время часто дергалась… Тут-тук… Как в рассказе Конан Дойла «Пестрая лента», словно на меня хотят натравить змею.

Настя внимательно посмотрела на подругу.

– Так… Тебе больше не наливать и не пить! Какая еще змея? – спросила Настя. – И открой же наконец форточку. Правда, очень душно.

– Да я уже и встать не могу! – глупо хихикнула Глаша. – Это так стучат ветки кустов сирени у меня под окнами. Здесь же до меня какой-то старик-алкоголик жил, ему все равно было. Он, говорят, не просыхал, вот под окном и разрослось черт знает что.

– Так невозможно жить! Надо взять ножницы и все подстричь! – возмутилась Настя. – Как ты спать-то будешь? Безобразие…

– Прямо сейчас и пойдем! – заметалась по комнате Глафира.

– На ночь глядя? – удивилась подруга.

– А что? Ой, давай лучше поедем, и я покажу тебе, как возводится красавец медицинский центр, где я буду скоро работать?

Настя посмотрела в горящие глаза Глаши и поняла, насколько для подруги это важно. Она жила своей работой и готова была любоваться, как строится ее мечта. Отказать ей у Насти, что называется, не поднялась рука.

– Это далеко?

– Да минут двадцать всего, сейчас трасса уже свободна. Сейчас машину поймаем!

Молодой парень в желтом такси посмотрел на расположившихся на заднем сиденье двух молодых женщин в сильном подпитии. Они заняли собой все пространство.

– Вы мне правильно сказали адрес? Насколько я знаю, в этом месте лес и стройка. А вот рядом находится коттеджный поселок «Зубцы». Может, вам туда?

– Нет, нам именно на стройку, – заявила блондинка с прямыми волосами чуть ниже плеча. Она казалась очень стройной в темных джинсах и такой же темной кофте с длинными рукавами. Глафира после аварии и травмы всегда носила одежду именно такую, поскольку ее руки были обезображены шрамами, в ткани кое-где просвечивали полупрозрачные вставки с люрексом, поблескивающим при свете фар проезжающих встречных машин.

– Ночь на дворе, – все еще сомневался водитель.