Это был предварительный просмотр, пока еще очень беглый. Он не хотел, чтобы кто-нибудь оказался рядом, когда он впервые увидит эти фотографии. Даже ребята из их группы.

Он перелистал бумаги и поразился скудости материала. Где протоколы показаний свидетелей? Где их список? Здесь должно быть гораздо больше документов.

Но одно имя он все-таки нашел. Того человека, о котором думал все эти годы. Он записал его в свой блокнот, дважды подчеркнул и убрал дело в ящик стола.

Сэм Стоун, названный в честь отца, вышел вечером из полицейского управления Майами совсем другим человеком.

Тротуары все еще сохраняли полуденное тепло уходящего лета. Сэм был печален, но полон надежд. Ему нравилось это время года, когда небо переливается всеми оттенками синего, розового и золотого почти до девяти вечера. Зимой же, когда темнело рано, он всегда думал о смерти.

Подъехав к маленькому домику в Овертауне, где прошло его детство, он, как обычно, нашел бабушку на кухне. Она стояла у раковины с полотенцем в руках.

— Привет, моя девочка!

— Я слышала, как ты подъехал, Сонни.

Он обнял ее. Ее голова едва доставала ему до плеча, седые волосы щекотали подбородок. В его медвежьих объятиях она казалась совсем крошечной. Веса в ней было не больше ста фунтов.

— Есть хочешь, Сонни? Сейчас наложу тебе тарелочку.

— Я хотел пригласить мою девочку на ужин. Можем поехать к Шорти. Или в какое-нибудь уютное местечко в Майами-Бич.

— Я уже перекусила в четыре. И не смей сорить деньгами. Тебе что, не на что больше их потратить?

— Нет, бабуля. Нам надо кое-что отметить, — радостно сказал Сэм. — У меня хорошие новости.

Глаза старой женщины засветились. Она с надеждой взглянула на дверь.

— А где же она? Почему ты не привел ее сюда?

— Ну что ты все время меня сватаешь? У меня новости поважнее.

— Да уж, наверное. От тебя так и пышет жаром, как после того футбольного матча, который ты выиграл, когда учился в школе.

— Это наша команда выиграла, а не я. Нужно было позвонить тебе заранее, но я заработался. Мы поедем в ресторан в пятницу. Тогда уж соберемся пораньше.

— Вот и пригласи туда свою девушку. А мне там что делать? Ну так какие у тебя новости?

— Пойдем посидим, — сказал Сэм, увлекая ее в маленькую гостиную. — И я все тебе расскажу.

Но сначала она принесла им по стакану холодного чая со льдом. Ему с сахаром, как он всегда любил.

Горя нетерпением все поскорее рассказать, он сел в старое кресло, где бабушка читала ему книги, когда он был маленьким. На полке в серебряной рамке стояла фотография, с которой ему улыбались родители. Он всегда помнил их такими. Останется ли все по-прежнему после того, что он сегодня увидел? Рядом была видна его фотография, на которой пятилетний мальчик в синей матроске и сандаликах позировал у старомодного телевизора с капризным выражением на личике. Еще на одной карточке он стоял в форме, к которой бабушка прикрепляла значок выпускника полицейской академии.

Он вгляделся в лица родителей. Они так надеялись, что его ждет достойное будущее. Кажется, он оправдал их надежды. Во всяком случае, он очень старался.

Бабушка подождала, пока Сэм попробует чай, чтобы убедиться, что он достаточно сладкий, и только тогда присела рядом с ним на плетеный стул. Сделав глоток, она улыбнулась.

— Ну что ж, Сонни. Давай рассказывай.

— Это действительно хорошие новости, ба. Ты будешь рада.

Она нетерпеливо наклонилась к нему:

— Не томи, говори прямо.

— Мы собираемся заняться этим делом, ба, — начал он, волнуясь. — Мы, то есть я и группа нераскрытых преступлений, будем расследовать убийство папы и мамы.

Бабушка слегка приоткрыла рот, но ничего не сказала.

Сэм показал на фотографию родителей:

— Будет нелегко, но мы обязательно найдем сволочей, которые это сделали, и отправим их в тюрьму или на электрический стул. Туда им и дорога.

— Не выражайся так, мальчик.

Бабушка попыталась встать, но уронила стакан, залив себе всю юбку. Он упал на пол и покатился по ковру, разбрасывая кубики льда.

— Вот видишь, что ты наделал! — произнесла она, чуть не плача.

— Извини. Сиди спокойно, бабуля. Я все соберу.

— Ты порежешься.

— Не порежусь.

Сэм собрат лед в разбитый стакан, отнес его на кухню и вернулся с кучей бумажных полотенец. Положив несколько штук на бабушкину юбку, он промокнул остальными ковер и вытер пол. Она никогда бы не стала переживать из-за разбитого стакана, если бы не была так взволнована.

Выбросив мокрые полотенца, он вернулся в гостиную. Бабушка с ожесточением терла мокрую юбку. Лица ее не было видно.

— Ты понимаешь, что это значит, ба?

Сэм зашагал по комнате, с трудом сдерживая эмоции.

— Официально, на бумаге, я не могу быть главным следователем по этому делу. Но на самом деле заниматься им буду я.

Бабушка резко поднялась и, пошатываясь, вышла из комнаты.

— Бабуля, что с тобой?

Нахмурившись, Сэм пошел за ней на кухню.

— Ты должна рассказать мне все, что помнишь о том вечере. Все, что слышала, все свои догадки. Малейшие подробности. Мы ведь никогда с тобой не говорили об этом.

Взяв губку, бабушка начала протирать металлическую мойку, которую он поставил ей прошлой весной.

— Мы будем работать над этим делом вместе. Ты и я.

— Зачем ворошить прошлое? — пробормотала она, усердно водя губкой.

Раковина и так уже блестела как новенькая.

— Но я занимаюсь этим ежедневно, ба, — усмехнулся Сэм. — Это моя работа. Мы же все хотим правосудия…

— А я не хочу… — резко бросила она:

Он в изумлении уставился на нее:

— Бабуля, речь идет о твоем сыне и моей матери. Это твои дети. Ты же всегда говорила, что мама тебе как дочь.

Бабушка опустила голову, сосредоточившись на каком-то невидимом пятне.

Сэм взял ее за руку:

— В чем дело, ба? Что-нибудь не так? Мне очень нужна твоя помощь.

Ее глаза наполнились слезами, и он увидел в них какое-то незнакомое выражение.

— Нет, — твердо сказала она. — Те, кто это сделал, никуда не делись. И по-прежнему творят зло. Мир изменился, но такие, как они, не меняются, Сонни.

— Вот поэтому мы и должны их найти. Ты — единственная ниточка, которая связывает меня с той ночью. Я же тогда был слишком мал. Помнишь, как мы читали про Шерлока Холмса? Ты всегда первой находила ключ к разгадке. Вместе мы быстро все распутаем.